Птица Карлсон

Как всегда на новом месте, ему снились дом и старая мать, островерхие крыши и щенок, которого ему никто так и не подарил.

Он проснулся от собачьего тявканья.

На пороге сидел пёс.

Он был нечёсан и стар, весь в каких-то репьях.

Но Сванте воспринял это как знак. Он поделился с псом остатками мяса из консервной банки, хоть кот и смотрел на это неодобрительно.

Несколько дней Сванте отсыпался и путал день с ночью.

Пёс и кот вступили в странные отношения - они то ссорились, то мирились.

Однажды, проснувшись, Сванте увидел, что они сидят рядышком на пороге и молча смотрят в степь.

Сванте изучил деревню и обнаружил человеческие следы. Кто-то тут всё же жил, но непонятно кто - и, главное, зачем?

Ответ вплыл в его жизнь утром, когда на пороге его нового жилища возник человек в рваном мундире Королевской почты.

- Приехал искать склад?

- Клад?

- Склад. Многие приезжают, но все называют по-разному. Одни говорят «шар», другие - «монолит», третье - «мишень», слов-то много красивых. А я говорю - «склад».

- А ты кто?

- Я - Карлсон. Почтальон Карлсон.

- А тут есть почта?

- Почта есть везде. Я - почта. Кот - твой?

- Мой.

- А пёс - мой. Хотя он, конечно, сам по себе. Ты не хочешь отправить письмо? Многие отправляют. Перед тем как исчезнуть.

Сванте задумался. Можно было бы отправить письмо вдове старшего брата, он как-то даже поздравлял её с днём рождения, года два назад.

- Нет, мне некому писать, - ответил он, помедлив.

- А зачем тебе склад?

- Мне незачем.

- Оригинально.

Разговор затянулся, и Сванте, чтобы прервать его, стал чистить ружьё. Карлсон с уважением посмотрел на ствол и ретировался.

Когда кот приучился питаться той частью сусликов, что оставлял ему Сванте, Карлсон явился снова.

- Я прочитал про тебя в газете. Ты, оказывается, знаменитость. В розыске.

- Напиши им, получишь что-нибудь в награду, - мрачно ответил Сванте. - Велосипед, скажем.

- Зачем мне велосипед? - хохотнул Карлсон. - Почту доставлять? Смешно.

Однажды Сванте, зайдя в поисках сусликов дальше обычного, увидел то, о чём говорил почтальон - странное сооружение на горизонте. К нему вела дорога, засыпанная жёлтой кирпичной крошкой.

У поворота стоял небольшой старый трактор, сквозь который проросло дерево. Больше всего Сванте насторожило то, что мотор у трактора продолжал работать.

На крыше сидела большая чёрная птица.

Когда Сванте подошёл ближе, она открыла клюв и издала странный горловой звук.

- Кто ты? - на миг почудилось Сванте. Или она сказала «Когда-нибудь»? Но птица не стала поддерживать разговор, а снялась с крыши трактора, взмыла в небо. Между делом чёрный страж нагадил Сванте на плечо.

В конце жёлтой дороги обнаружился большой полукруглый ангар, отливавший серым в жарком мареве.

На дверях висел огромный замок.

Сванте обошёл постройку, а потом, перехватив ружьё, стукнул прикладом в железный бок, прямо в основание огромной цифры «17».

Ангар ответил глухим звуком пустоты.

На следующий день он пришёл с огромными ржавыми кусачками, найденными в чужом доме.

Дверь с другой стороны, впрочем, оказалась открытой.

В огромном пустом ангаре сидел Карлсон.

- И что? - спросил Сванте.

- И всё, - ответил Карлсон.

Они помолчали, и, наконец, Карлсон сжалился.

- Закрой глаза, - велел он. И тут же что-то вложил Сванте в ладонь.

Тот открыл глаза и увидел в своей руке верёвку. Другим концом она была обмотана на шее коровы - маленькой и тощей.

- Что это?

- Твоё смутное желание. Или не твоё, но выстраданное. Откуда я знаю? Может, ты так любишь своего кота, что поменялся с ним желаниями. Бери корову и проваливай.

В дверях ангара Сванте обернулся.

- У меня только один вопрос. А куда делись остальные?

- Кто?

- Кто был тут до меня.

- Как куда? Переехали - за реку.

- Где же тут река?!

- А вот это уже второй вопрос, - сказал Карлсон и улыбнулся.

2022

Варежка смерти

Гунилла смотрела, как Малыш играет с собакой. С тех пор, как у Малыша появилась собака, он сильно изменился. У него уже не было воображаемых друзей, он стал много гулять — но уже не с Гуниллой, а с псом. Она тоже захотела завести собаку, чтобы вместе ходить в парке. Мама с печалью смотрела на мучения Гуниллы, — ребёнок был поздний, желанный. Мама прощала ей и татуировки, и чёрные ногти, и тяжёлые ботинки. Но у мамы была аллергия на собачью шерсть, и в ответ на немой вопрос он только вздохнула. Мать Гуниллы вообще довольно часто вздыхала.

Малыш однажды зашёл к ним со своим псом, и тот тут же наделал в прихожей лужу. Когда за ними закрылась дверь, мать вздохнула, а Гунилла молча пошла за шваброй. Мир был жесток, как манга о японских подростках.