Птица, летящая к небу

Сейчас над последними этажами, уже построенными, но еще не облицованными, висели низкие влажные облака, и казалось, что дом живой и дышит этим серым мокрым туманом. Если бы у меня был хороший фотоаппарат в телефоне, я бы обязательно сняла это странное сооружение с множеством черных незастекленных окон и большой пухлой шапкой из светло-серых рваных облаков. На моем всё равно ничего не получится.

Я шла мимо бесконечного ярко-голубого забора, огибающего стройку, и думала о невероятной несправедливости жизни. Ну почему – я? Почему не Тюкина, не Вероника, не Ангелина, не кто-то еще, почему именно – я? Мама говорит – это испытание, и оно мне по силам. Дается всё только по силам. А зачем мне это испытание? Почему я должна страдать? За что? Почему вообще люди умеют страдать? Зачем нам это свойство?

Глава вторая

– Ты видишь, какая она стала? Видишь? Как будто в нее вселился кто-то. Ты слушаешь иногда, что она говорит?

– А что она говорит?

– Ну, ужас какой-то, Саша! Странные вещи! Всё рассуждает, рассуждает, я говорю – хватит думать о том, что невозможно понять…

Я проснулась непонятно отчего. Родители разговаривали не очень громко, но в нашей комнате с Вовой была приоткрыта дверь, и всё было слышно, потому что у нас смежные комнаты. Может быть, я проснулась из-за своего сна. Мне снилось, что на меня надвигается что-то огромное, черное, не имеющее четких контуров, колышущееся, и я чувствовала, что это неотвратимо. Вот сейчас оно приблизится, поглотит меня, а я не смогу ничего сделать. И после этого не будет ничего. И я проснулась.

– Почему, Саша!..

– Тань…

Я слышала, как папа вздохнул, встал, подошел к окну, открыл форточку, чиркнула спичка, и потянуло сигаретным дымом.

– Дай мне тоже!..

– Ты что? – тихо засмеялся папа. – А пост?

– Что пост, что пост?.. Ну, пост… Покаюсь завтра. Всё равно идти на исповедь. Скажу: «Слаба, не смогла…» Ужасно, Кристинка – калека.

– Давай ей имя поменяем.

– Ты опять? Как можно такое имя менять?

– Ей не нравится, мне не нравится…

– И мне не так уж нравится. Но ты же понимаешь – имя особенное… И, главное, когда называли, я еще не знала, как изменится моя жизнь, как будто чувствовала… Как можно менять? Что с ней будет, с калекой?

Если мама еще раз назовет меня калекой, я выйду в комнату и скажу: «Я не калека! Я совершенно нормальная!»

– Ты видишь, – продолжила мама, – она странная такая стала… Ни с кем не дружит, говорит иногда такие вещи, как будто ей сорок лет, а не четырнадцать. Что с ней? Что? Ужас… Я с батюшкой советовалась… – Мама замолчала.

Для папы это не аргумент, он сейчас или будет смеяться, или взовьется.

– И что он сказал? – неожиданно спокойно спросил папа.

– Говорит, молиться надо и нам, и ей. Ну, то есть, и мне, и ей. Ты же не молишься.

– Нет, Тань, не молюсь.

– Ладно. Как хорошо, что мы с тобой вместе, Саш. Ты такой хороший…

Я закрыла голову подушкой, чтобы случайно не услышать что-то лишнее, что потом мне мешает смотреть маме с папой в глаза. Можно, конечно, встать, закрыть дверь или, наоборот, пройти через их комнату на кухню, попить воды. Но мешает мне всё то же трусливое пушистое животное, которое живет во мне и руководит всеми моими поступками. Поэтому я буду лежать под подушкой, считать до ста и ждать, когда придет сон. А сон не шел.

Через какое-то время у родителей наступила тишина, я еще немного подождала и встала. Удостоверилась, что Вова крепко спит, и тихо включила его компьютер. Я жду, что когда-нибудь мне подарят мой собственный, учиться без компьютера просто невозможно, но мама боится, что за своим компьютером я буду проводить слишком много времени, мама не сможет меня контролировать, и меня затянут в опасные группы, где подростков заставляют покончить с собой.

Таисья нам рассказывала, что на Земле есть Центр управления всем, он называется Бильдербергский клуб, туда входят мужчины из разных стран. Он себя не афиширует, и название такое необязательное – «клуб», но там решаются самые важные вопросы, касающиеся абсолютно всех в мире. Как это может быть, я не понимаю, но, возможно, именно там решили, что население на Земле слишком быстро растет и уже достигло своего предела. Поэтому надо как-то остановить этот рост – способов много, и они очень странные – однополые браки, мода на бездетность, отказ от прививок, эпидемии, локальные войны, в которых в основном погибают молодые мужчины, а также разные секты, члены которых по разным соображениям стремятся уйти из этого мира. Кто-то хочет побыстрее попасть к Богу, кто-то – стать знаменитым, ведь видео полета из окна может набрать миллионы просмотров. Зачем, правда, это человеку, который упал с семнадцатого этажа, нигде не сказано, но люди такие есть.

Об этом обо всем написано в Интернете, и мама беспокоится, что я тоже увлекусь чем-то странным и опасным. Почему она не боится за Вову? Потому что Вова «проще»? А Вова зато иногда смотрит тайком такие неприличные видео, что мама бы сразу закурила две сигареты, если бы случайно зашла в комнату, как однажды не вовремя зашла я.