Птица солнца

Именно в этот миг молодой красавец Бакмор с двумя когортами, которые отгоняли скот за реку, вышел из леса. Его когорты перегородили единственную возможную дорогу для отступления. Появление Бакмора было рассчитано безукоризненно точно, и Хай следил за его действиями со скупым профессиональным одобрением. Когда солнце коснулось горизонта, снова прогремели трубы; бойня и взятие пленных продолжались до полуночи.

* * *

У Сетта Хай с помощью слонов переправил свой легион и толпу новых рабов через большую реку. После сражения у брода возвращение проходило без происшествий. Отряды венди рассеялись, все их вожди были убиты или захвачены, Ланнон торжествовал.

Он сказал Хаю:

— Моя Птица Солнца! Ты сделал больше, чем я просил. Даже я не догадывался, что у моих границ вырос такой опасный враг. Если бы мы дали ему еще год, одни боги знают, сколь опасным он мог бы стать.

— Баал улыбнулся мне, — скромно ответил Хай.

— И Ланнон Хиканус тоже, — заверил его Ланнон. — Каков же урожай, Птица Солнца? Старый Риб-Адди уже подготовил отчет?

— Кажется, да, мой господин.

— Пошли за ним, — приказал Ланнон, и со своими свитками появился Риб-Адди — испачканные чернилами пальцы, маленькие глазки хранителя книг. Он зачитал перечни скота и рабов всех сортов, все они были тщательно подсчитаны надсмотрщиками.

— Боюсь, цены на рабов сильно упадут, — угрюмо предположил Риб-Адди. — Другие легионы тоже взяли много рабов. Пройдет не менее двух-трех лет, прежде чем рынки Опета поглотят такое богатство.

— Тем не менее, стоимость добычи Шестого, легиона Бен-Амона, должна быть весьма значительной, Риб-Адди.

— Истинно, мой господин.

— Сколько? — спросил Ланнон. Риб-Адди словно бы встревожился.

— Я могу только высказать предположение, о великий.

— Так выскажи, — предложил Ланнон.

— Не больше двадцати пяти тысяч пальцев золота и не меньше…

— Ты и в алебастровой вазе с благовониями учуешь запах помета, — поддразнил старика Ланнон. — «Не меньше» мне не нужно.

— Как прикажет мой господин, — Риб-Адди поклонился, а Ланнон повернулся к Хаю и сжал его плечо.

— Тебе принадлежит сотая доля, Птица Солнца. Двести пятьдесят пальцев золота — наконец-то ты богат! Каково быть богатым?

— Недурно, — улыбнулся Хай, а Ланнон радостно рассмеялся и снова повернулся к Риб-Адди.

— Запиши в свою книгу, старик. Запиши, что Ланнон Хиканус половину своей доли добычи отдает командиру легиона Хаю Бен-Амону за умелое проведение кампании.

— Мой господин, но ведь это двадцатая часть, — яростно завопил Риб-Адди. — Больше тысячи пальцев!

— Я тоже умею считать, — заверил его Ланнон; хранитель книг хотел продолжать спорить, но увидел выражение Ланнона.

— Будет записано, — пробормотал он, а Хай благодарно опустился перед царем на колени.

— Встань! — с улыбкой приказал ему Ланнон. — Не пресмыкайся передо мной, старый друг.

И Хай стоял у царского трона, а царь по очереди приглашал военачальников, отличившихся в набеге, и назначал им награды.

На Хая накатил приступ алчности, он с трудом мог сосчитать свое богатство. Он богат, богат! Сегодня же нужно принести жертву богам. Белого быка, не меньше. Как сказал Риб-Адди, рынок заполнен товаром, и быка можно купить дешево. Потом он вспомнил, что ему больше не нужно скупиться.

Он может позволить себе любую роскошь, о какой когда-либо мечтал, и все равно останется довольно для покупки поместья на террасах Зенга, доли в торговых галерах Хаббакука Лала. Места в правлении одного из союзов золотых шахт. Доход на всю жизнь. Отныне никаких заплат на одежде, не придется требовать у домочадцев, чтобы ели меньше мяса, прощай дешевое кислое вино из портовых таверн. И тут его душа дрогнула: не нужно больше рассчитывать на гостеприимство Ланнона и доброту его юных рабынь. Он купит себе такую же, нет, черт возьми, две, три! Молодых, красивых, гибких, уступчивых. Его пронизала дрожь. Он может позволить себе жениться — даже дочери девяти домов не заметят его искалеченной спины, ослепленные грудой драгоценного металла.

Но тут он вдруг вспомнил Танит, и призрачные девушки-рабыни и жены растаяли в тумане его воображения. Он пал духом. Жрица богини посвящена Астарте, она никогда не сможет выйти за него замуж. И неожиданно Хай перестал чувствовать себя богатым.

— Царь обращается к тебе, а ты не слышишь, — упрекнул его Ланнон, и Хай виновато вздрогнул.

— Мой господин, я мечтал. Прости.

— Хватит мечтать, — объявил Ланнон.

— А чего хочет Великий Лев?

— Я сказал, что нужно привести варвара: покончим с этим, пока легион собирается.

Хай посмотрел на свои когорты, строящиеся на открытой площадке перед кожаным навесом, под которым сидел Ланнон. Штандарты легиона блестели на солнце, командиры стояли рядом со своими людьми. Они терпеливо ждали, и Хай негромко вздохнул.

— Как угодно Великому Льву.

— Распорядись, — сказал Ланнон.

Пленнику сковали руки и ноги, надели ошейник. Надсмотрщики с первого взгляда выделяют опасных рабов, и за цепи, прикрепленные к ошейнику, его вели двое.