Пуд соли на сердечную рану

А на следующий день после работы Настя заехала за подругой в медицинский центр. Заведующая отделением выглядела очень уставшей – было много суеты, и она весь день ждала новостей.

– Ну, что? – Напряжение скрасила Глаша, садясь в машину.

– Пробили мне адрес.

– Ура!

– Рано радуешься. Я там была.

– Что? Без меня? Мы же договорились! – воскликнула Глаша.

– Хотела привезти его тебе прямо сюда тепленьким… Исправить свою ошибку, так сказать…

– И?

– Там чужие люди. Но знают его. Год назад они купили у Матвея квартиру. Единственно, что я еще узнала, его фамилию – Иванов! Знаешь, сколько тысяч совпадений? У меня просто руки опустились… Как раз до твоей пенсии и найдем его.

– Он говорил, что он военный… был. Может, есть где какая база данных? – прошептала Глафира.

– Чего сразу не сказала?

– Не вспомнила… А что, это может помочь? – с надеждой посмотрела на нее Глафира.

– Еще не знаю… Может быть…

– Настя, знакомый военный у тебя есть? – умоляюще смотрела на нее Глаша.

– Видела бы ты себя! Не очкуй! Я виновата! Найдем и военного… Дай два дня! Господи, чем мы заняты перед Новым годом? Все бегают по магазинам за подарками… А ты уверена, что он сказал тебе всю правду?

– В смысле?

– Может, он женат?! Ты же жила уже с Алексеем… Что же произошло? Неужели он так плох в постели?

– Он неплох во всех отношениях, но… Настя, ты не обязана мне помогать…

– Все! Молчи! Я буду на связи!

Через день Глаше на работу пришел факс с фотографией Матвея в военной форме. И почти сразу же раздался звонок от Насти.

– Это он?

– Да! Как ты нашла?

– База данных у военных есть, а у меня теперь в поклонниках один полковник. Что же я-то все никак не влюблюсь? Хотя нет, в жизни бы не стала так убиваться ни по одному мужчине.

– Настенька, так где он?

– Дождись меня вечером, я заеду.

– Настя!!!

– Я все сказала. Сейчас мне некогда. – И Настя, напоминавшая сейчас следователя, идущего по следу серийного маньяка, отключила связь.

Глаша сидела у себя в кабинете с сильно бьющимся сердцем и нездоровым румянцем на щеках. До Нового года оставались сутки. Вошел Алексей, как всегда подтянутый и красивый, в достойном дорогом костюме и сиреневой рубашке с широким шелковым галстуком модной расцветки – у него был личный имиджмейкер, следивший за его внешностью и гардеробом.

– Можно? – спросил Петров.

– Да, конечно, – ответила Глафира, кладя фото на стол.

– Ты трудоголик, – отметил мужчина.

– Ты тоже, – улыбнулась она.

– Мы бы составили неплохую пару…

– Не надо об этом, – смутилась она.

– Хорошо, извини. Я просто не понимаю, что не так делал, – вздохнул Петров, присаживаясь.

– Алексей, все так. Дело не в тебе, а во мне.

– Кто это? – спросил Алексей, беря в руки листок факса и фото профилей Матвея.

– Знакомый один… Тут он моложе, сейчас ему лет сорок.

– Где-то я его видел, – нахмурился Алексей. – Он военный?

– Был.

– Странно, не могу вспомнить… Ну, так ты не передумала? Я даю тебе неделю новогоднего отдыха.

– Спасибо. А не передумала по поводу чего?

– Полететь со мной на частном самолете на Мальдивы? Изумрудная вода, цветы, белый песок… Нам же было хорошо! Не хочешь замуж, не надо…

– Спасибо за предложение и отпуск, но нет…

– Ну, что же… С Новым годом, Глаша! А это тебе подарок. – Петров положил на стол красивую упаковку.

– Алексей, не надо, – попыталась протестовать она.

– Возьми! – безапелляционно заявил мужчина. – В Милане купил, последняя коллекция. До свидания.

– До свидания, Алексей. Спасибо тебе за все.

Петров вышел из ее кабинета, а у Глаши на сердце снова появилась тяжесть. Она развернула подарок. Внутри лежали варежки из белой норки, расшитые бриллиантами. Глаша приложила их мягкий мех к своим щекам и заплакала.

Настя подъехала, как и договаривались.

– Ну? – сразу же набросилась на нее Глафира.

– Летом, сразу же после вашего разрыва, Иванов Матвей Валерьевич по контракту вернулся в армию и напросился в «горячую точку», в Чечню. Дальше все обрывается. И секретность, и вообще… Завербовался на пять лет. Извини. Я сделала все, что смогла, – хмуро сказала Настя. И вдруг тоже заплакала. – Если его там убьют, я никогда себе не прощу.

– Настя, не надо! Не вини себя! Да что такое…

Подруги обнялись в машине и расплакались вместе.

Телефон Глафиры залился звонком.

– Да?

– Глаша, это Алексей. Я уже в аэропорту и хочу…

– Леша, я же сказала: нет.

– Я не о том. Просто вспомнил, где видел того мужчину, твоего знакомого. Два месяца назад я по делам ездил в военный госпиталь Бурденко. Мне там показывали оборудование. Так вот, под одним из аппаратов, какой я хотел приобрести для нашего центра, он и лежал в тяжелом состоянии… Алло! Глаша, ты слышишь меня?

– Да. Спасибо, Алексей. Спасибо! Ты не знаешь, что ты для меня сделал! Настя, гони в Бурденко…

– А что?

– Гони, говорю! Теперь я рулю!

Попасть в военный госпиталь тридцатого декабря вечером оказалось так же сложно, как перейти государственную границу. Девушкам твердили только одно:

– Неприемный час. У вас нет пропуска.

– Я с ума сойду! – выдохнула Глафира, глядя на огромные корпуса клиники. Где-то там, внутри, лежал Матвей, так рядом от нее, а она не могла войти.