Пугало гуляет в полночь

Когда бабушка Мириам начала убирать со стола, Стэнли все еще читал свою книгу, бормоча себе под нос, поэтому мы решили сами помочь с посудой. Потом сели опять, и бабушка Мириам поставила на стол громадный пирог с вишнями.

– Ужас, – шепнул мне Марк, указывая взглядом на десерт.

Он был прав.

– По-моему, дедушка Курт любит яблочные пироги. Разве нет? – спросила я.

Бабушка Мириам как-то странно улыбнулась.

– Яблоки еще не созрели, – объяснила она.

– Но ведь у дедушки Курта аллергия на вишни! – воскликнул брат.

– Вишневые пироги все любят, – ответила бабушка Мириам. Она уже резала пирог серебряной лопаточкой. Потом взглянула на Стэнли. – Стэнли, я правильно говорю?

Стэнли улыбнулся, не отрываясь от книги.

– Это мой любимый пирог, – сказал он. – Бабушка Мириам всегда готовит мои любимые блюда.

После ужина дедушка Курт вновь отказался рассказать нам с Марком страшную историю.

Мы все сидели у камина и смотрели на желтые языки пламени. Хотя день был жаркий, к вечеру заметно похолодало, и мы решили растопить камин.

Дедушка Курт опять сидел у огня в старом деревянном кресле. Когда он покачивался, оно сильно скрипело.

Раньше он очень любил смотреть на огонь и рассказывать нам леденящие кровь истории. Пламя отражалось в его глазах. По мере того как ужас в его рассказе сгущался, он говорил тише и тише.

Однако в этот раз он лишь пожал плечами, когда я попросила его рассказать что-нибудь, и уставился на стоящее на подставке медвежье чучело. Потом перевел взгляд на Стэнли.

– Эх, – вздохнул дедушка Курт, – если бы я знал какие-нибудь интересные истории… Но я все перезабыл.

Вскоре мы с Марком поднялись в свои спальни. На лестнице брат шепотом спросил меня:

– Что с ним случилось?

Я пожала плечами:

– Хоть убей – не знаю.

– Он какой-то… другой, – сказал он.

– Тут теперь все по-другому, – согласилась я. – Вот только Стикс тот же. По-прежнему любит пугать городских.

– Да плевать на него, – решил Марк. – Давай делать вид, что мы не замечаем, как он тут бегает вместо пугала.

Я кивнула, пожелала брату спокойной ночи и отправилась к себе.

«Плевать на пугала, – решила я, разбирая постель. – Плевать на них. Не буду я больше про эти пугала думать. Пусть себе Стикс выделывается».

Я забралась в постель, укрылась одеялом и долго лежала на спине, разглядывая трещины на потолке и воображая, на что они похожи. Трещин было три. В конце концов я решила, что они напоминают мне разряды молний. А если прищуриться, получается старик с бородой.

Я зевнула. Мне вроде бы хотелось спать, но сон все не приходил.

Здесь, на ферме, я всего второй день, а мне всегда нужно время, чтобы привыкнуть к новому месту и к новой кровати.

Я закрыла глаза. Из сарая доносилось мычание коров. На ветру шелестели стебли кукурузы.

У меня сильно заложен нос. «Наверняка ночью буду храпеть, – подумала я. – Если вообще засну».

Я попробовала считать овец. Не помогло.

Тогда я стала считать коров. Они такие большие, толстые, неловкие и так мы-ы-ы-ычат.

Я досчитала до ста двенадцати и поняла, что коровы в данном вопросе ничуть не лучше овец.

Затем я повернулась на бок. Через несколько минут – на другой.

Почему-то на ум пришла моя лучшая подруга Шона. Интересно, хорошо ли ей сейчас в летнем лагере?

Потом я стала думать о других подругах. Почти все они торчали летом в городе и бездельничали.

Я посмотрела на часы и удивилась. Уже почти двенадцать.

«Надо уснуть, – сказала я себе. – Если не посплю, завтра буду валиться с ног».

Я опять улеглась на спину, подтянула мягкое одеяло к подбородку, закрыла глаза и попробовала ни о чем не думать.

Пустота, черная пустота. Пустая бесконечность…

Вдруг я услышала какой-то шорох. Наверное, штора колышется от ветра, ведь окно открыто.

«Надо спать, – твердила я. – Надо спать».

Звук между тем усилился. Он явно стал ближе.

Скрип.

Что это? Окно?

Пришлось открыть глаза. На потолке плясали тени. Я поняла, что невольно затаила дыхание.

Прислушалась.

Опять скрип. Опять кто-то скребется. Опять шуршание.

Тяжелый вздох.

– Кто здесь? – вырвалось у меня.

Я рывком села на кровати, закрывшись одеялом, которое судорожно комкала в пальцах.

Звук не прекращался. Мне пришло в голову, что нечто подобное могла бы издавать наждачная бумага.

Вдруг в комнате сгустилась тьма.

Я невольно посмотрела в окно. За ним мелькал темный силуэт. Он заслонил луну.

– Кто это? Кто здесь? – Я хотела громко спросить, но смогла только сдавленно пискнуть.

На фоне освещенного луной неба я различила черную голову.

Силуэт поднимался. Вот плечи. Черная-пречерная грудь.

Черное на черном.

Тень молча скользнула в комнату.

– П-п-помогите! – Изо рта вырвался испуганный шепот.

У меня остановилось сердце. Я не могла дышать.

Тень спрыгнула с подоконника, раздвинула шторы и оказалась в комнате.

Половицы заскрипели под ногами.

Скрип-скрип-скрип.

Нечто медленно надвигалось на меня.

Я попыталась вскочить.

Поздно.

Ноги запутались в одеяле. Я упала на пол и ушибла локти.

Тень приближалась.

Я открыла рот, чтобы закричать…

И тут я узнала силуэт.

– Дедушка Курт! – закричала я. – Дедушка Курт! Что ты тут делаешь? Почему ты залез через окно?