Пуговица. Утренний уборщик. Шестая дверь

Местные жители, мои соседи, с которыми я иногда встречался в пабе и перебрасывался ничего не значащими приветствиями, были намного равнодушнее ко всем этим загадкам. И если глаза их и загорались, то только при упоминании о золотом соколе… Первым эту историю поведал мне Аль Венетто – хозяин паба, в котором я стал завсегдатаем с первого дня пребывания здесь. В его исполнении легенда звучала приблизительно так. Когда в 1530 году рыцари-иоанниты, эти скитальцы и изгои, получили пристанище на Мальте из рук испанского короля Карла I, платой за этот каменистый участок, затерянный в Средиземноморье, тот назначил одного охотничьего сокола, которого рыцари должны были посылать ему каждый год. Отлов и выучка такой птички по тем временам были работой многосложной. К тому же, остров рыцарям не понравился – тогда это вообще была необъятная скала в море без малейшей растительности и пристойного жилья. Но со временем иоанниты, они же – рыцари Мальтийского ордена, – освоились, научились справляться со стихией, понастроили городов-крепостей и настолько полюбили свою новую родину, что отослали королю поистине царский подарок: золотого сокола с бриллиантовыми глазами, инкрустированного изумрудами, рубинами и топазами. По дороге в Испанию на корабль напали пираты, потопили его, и золотой сокол пропал. Это случилось неподалеку от берегов Мальты, поэтому многие местные жители до сих пор считают, что стоит только нанять катер и водолазов, как затонувшая драгоценность окажется в их руках.

Наслушавшись этих баек, я и сам мог бы стать одним из охотников за золотым соколом и искать его до конца своих дней. Все же это намного лучше, чем покупать лотерейные билеты. Но я давно утратил вкус к поискам приключений. Хотя золотой сокол снился мне не реже, чем мегалитические храмы…

А уж после, кроме тележки, мелькающих перед глазами бутылок и банок с моющими средствами, мне практически ничего не снилось. Да и легенду о соколе в каждом пабе рассказывали по-своему, и я окончательно запутался.

Итак, после работы я чаще всего еду в ресторанчик пообедать. Можно было сделать это и в Сент-Джулиансе, но я не люблю шумных мест – а здесь целая улица, на которой рестораны плотно примыкают друг к другу. И слишком много разных запахов. А на запахи я реагирую, как охотничий пес.

Обычно я отправляюсь в Марсальфорн или Рабат. В первом городке у меня есть любимое местечко – ресторанчик с винными погребами во внутреннем дворике городской ратуши. Снаружи – это обычный двор, огороженный деревянным забором, увитым виноградом, внутри – довольно-таки респектабельный ресторан со столами, поставленными на открытом воздухе и в затемненном, сделанном «под старину», павильоне. Хозяин Марио приветливо улыбается мне и вопросительно подмигивает: «Как обычно?» В мое «как обычно» входят равиоли с начинкой из овечьего сыра «рикотта» и свежей петрушки с томатным соусом и базиликом (это идет на так называемое «первое»), осьминог с салатными листьями – на «второе» и касателла (национальный творожный пирог) на десерт. Все это, естественно, сопровождается бутылкой «Пино Гриджо» – сухого фруктового вина. Потом я выпиваю из фарфорового «наперстка» два глотка крепчайшего кофе. Все это обходится мне в пятнадцать лир, сумму, возможно, большую для туристов из бывших соцстран, но вполне приемлемую для такого третьесортного работяги-гурмана, как я. Ведь особенно тратиться мне не на что.

В Рабате я предпочитаю есть мясо – тушеного кролика в винном соусе или ягненка с грибами. За длительным обедом проходит два-три часа (здесь по традиции все готовится на медленном огне, и в этом есть особый кайф – между сменами блюд можно почитать газету и поразмыслить о жизни, наблюдая за шумными компаниями туристов), а там и до вечера рукой подать. В своем Пачевиле я еще успеваю выпить пива в пабе или зайти в кино, а потом (если есть настроение, а главное – желание) забежать к Марии де Пинта, девушке, работающей гидом в соседнем отеле. Иногда я думаю, что если окончательно осяду здесь, женюсь на ней. А может быть, и не женюсь…

* * *

В следующем номере все идет по плану. Сразу видно, что здесь живет солидный господин: даже зубная щетка стоит на своем месте, в стаканчике, использованные салфетки, как и полагается, сложены в целлофановый пакетик. Я обновляю полотенца и халаты, еложу по чистому полу пылесосом и поправляю шторы. В ванной пахнет хорошим одеколоном (скорее всего, от Кензо) и – ни одного окурка.