Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино

Как мы знаем, это «сватовство» прошло весьма успешно. Как это могло происходить? Например, так. У чекистов были выходы на семейство Волчек. И они ненавязчиво (не напрямую, а через кого-то) попросили Волчека-старшего обратить внимание на Козакова, а все остальное было делом техники. Напомним, что Борис Волчек давно работал с Роммом, а тот был обложен чекистами со всех сторон. Вспомним хотя бы супружескую пару в лице Александра Демьянова («Гейне») и Татьяны Березанцевой («Борисова»). Оба они познакомились с Роммом еще в первой половине тридцатых и оба работали на НКВД. Так что выходы на именитого режиссера у чекистов были, и это помогало ему выжить во время сталинского правления. Ведь Ромм был режиссер сверхконъюнктурный – и про Ленина кино снимал («Ленин в Октябре», «Ленин в 1918 году»), и про советских пограничников («Тринадцать»), и про разведчиков («Секретная миссия»). Короче, служил верой и правдой, за что был удостоен пяти (!) Сталинских премий. Что потом не помешало ему заделаться ярым антисталинистом, но это уже другая история. А мы вернемся к Михаилу Козакову, с которым Ромм на съемках «Убийства…» сошелся достаточно близко. Цитирую мемуары актера:

«…И только после съемок, когда мы гуляли с ним по Риге, где была выбрана натура, он часами говорил о том, что его волновало. Почему он делился со мной? Очевидно, потому, что я был новым человеком в группе, да еще, как мне думается, он помнил атмосферу моей пробы с Еленой Александровной (Кузьминой – женой Ромма, которую в итоге сняли с главной роли, поскольку тогда в советском кино началась борьба против семейственности. – Ф. Р.)».

Итак, после сбора нужной информации о Козакове чекисты решили выходить на его вербовку. И вызвали повесткой в отделение милиции, где с ним встретился сотрудник в форме капитана. Он расспросил его о семье, о работе в театре и кино, похвалил его за роли в «Убийстве…» и «Гамлете», после чего попросил прийти сюда же в следующий понедельник. Когда Козаков это сделал, то застал в кабинете не только своего первого собеседника, капитана милиции, но и еще одного человека – представительного мужчину в штатском. Тот тоже сначала расспросил о семье, после чего сообщил, что он из органов – то есть из КГБ. При этом уточнил: дескать, сегодня органы – это уже не те органы, что были при Берии. Поэтому боятся их не стоит. А у Козакова дед погиб в лагерях и отец дважды сидел – в 37-м и 49-м годах.

Этот разговор длился не дольше, чем первый – минут 2025. Затем чекист сказал: «Я откровенно вам скажу, Михал Михалыч, вышестоящие товарищи вами интересуются, и они поручили для начала с вами познакомиться мне. Будем считать, что познакомились. А в дальнейшем я вам позвоню…»

И на прощание сообщил, где состоится их следующая встреча – в гостинице «Ленинградская», что у трех вокзалов. Именно там Козакова и завербовали. Тот же чекист, что беседовал с ним в отделении милиции, сказал: «Для тебя не секрет, надеюсь, что мы живем в капиталистическом окружении. И что у нас много врагов. Как внешних, так и внутренних. И нам нужна помощь честных советских людей. И молодых в первую очередь. Ты – комсомолец. Ты – хороший артист. Ты на хорошем счету. И, думаю, можешь быть нам полезен».

Козаков стал возражать: дескать, у меня нет времени даже с дочерью погулять, не то что еще чем-то заниматься, что он абсолютно не умеет хранить тайны. И вообще он не стукач и людей таких презирает. Что считает: отошли те времена, когда советский человек должен следить за другим советским человеком и доносы писать. Надо верить людям…»

На что получил в ответ: «Михал Михалыч! Ты абсолютно прав. Отошли те времена. И люди в нашем учреждении сейчас совсем другие. Тебе это известно? Абсолютно другие. Другой стиль. Успокойся, даю тебе честное слово коммуниста, что никто тебе не предлагает следить, а тем более доносить на твоих товарищей и вообще советских людей. Ты меня понимаешь? Слово коммуниста. На советских, подчеркиваю, никто и в мыслях не имеет. Но есть несоветские, а вот они нас интересуют, поскольку они несоветские. Понял наконец? Мы, работники органов, занимающиеся контрразведкой, блокированием действий иностранной разведки и, в частности, американской (судя по этим словам, это был один из руководителей 1-го (американского) отдела 2-го главка. – Ф. Р.), обращаемся к тебе, советскому актеру, советскому гражданину, комсомольцу, с просьбой, с предложением помочь нам в этом ответственном, государственном деле. Ну, что ты нам на это ответишь? Миша, что я мог им ответить? Что я не советский человек, что я не комсомолец, что я не знаю, что есть американская контрразведка…».