Пуля времени

Странно. Бурлак совершенно не помнит этого эпизода. Согласно его воспоминаниям, он лично не виделся с Петром довольно давно. И вообще не любит сладкого! Не то что с шоколадкой, а даже с сахаром чай никогда не пьет.

– Ну да. – Юра решает немного подыграть, а заодно посмотреть, что будет дальше.

Но Петр соскакивает. А докапываться и оттого вести себя слишком подозрительно тоже не хочется.

– Ладно, друг, вижу, ты не выспался или что-то вроде того, – по-отечески напутствует напарник. – Иди домой, приведи голову в порядок, а встретимся, как всегда, вечером в «Стендапе».

Юрий смотрит на Петра. Как всегда? Да он и не был там никогда. Если капитану не изменяет память… Но для вида кивает, соглашается. Надо только уточнить…

– Эээ… На Белорусской?

– Какой Белорусской, дурик?! – весело огрызается Петя. – На Трубной! Место встречи изменить нельзя.

– В девять?

– В десять! Ну ты вообще… Все, давай, почапал к Кукуяну. Говорят, за нас с тобой будет меня отчитывать, вызвал на ковер зачем-то, хотя год уж не вызывал. Не то наградить, не то распнуть… Скорее, конечно, второе!

Как странно. Кто это говорит? Согласно воспоминаниям экс-попаданца, это он – Бурлак – передавал приказ Кукуяна увидеться с Рогинским. Да и предыдущие вызовы Петра на ковер проходили регулярно…

Петр убегает. А Юра решает проверить свою новую теорию… заехав к маме.

9

В фильмах о путешествиях во времени, когда герои вносят какие-то изменения в прошлое, обязательно присутствует один драматичный эпизод при их возвращении в будущее. Персонаж долго мнется, стоя на пороге квартиры. Ему открывает жена или мать. И… не узнает персонажа. Было бы очень обидно, знаете ли, если бы такое сейчас случилось с ним!

Бурлак действительно не сразу решается нажать на кнопку звонка. А когда нажимает… ничего не происходит. Не звенит и не звонит. Блин, а он ведь реально не помнит – может, звонок был сломан?

Юра стучит в дверь кулаком. Секунды тревожного ожидания. Еще в некоторых фильмах герою сообщают, что мать давно умерла… Фух, пронесло… Из-за двери доносится привычное шарканье тапочек.

На пороге появляется мать. Вроде сменила прическу, но все еще вполне узнаваема. Да и про прическу – он не баба, чтобы о таком помнить…

– Вы кто? – с порога интересуется Валентина Ивановна.

Ну, началось…

– Ой, господи, это ж ты, Юрка! – спохватывается мать. – А я сериал этот смотрела… Этот, как его, на языке крутится… Не помню… Мозги от него совсем набекрень!

Вот такой он ее уже помнит. Такой он ее знает.

– Привет, ма, рад тебя видеть! – Бурлак непривычно тепло обнимает родительницу, так, что она даже легко ударяет его по спине.

– Что ты, что ты! Радикулит! Окстись, отпусти!

– Хорошо-хорошо, просто… давно тебя не видел.

– А кто вчера у меня весь вечер просидел? С Оксанкой своей в нарды играли?

– Оксанкой? В нарды? – не верит Бурлак. И не выдерживает: – Да я даже правил этой игры не знаю!

– Ой, что-то я волнуюсь за тебя, сыночка. – Мать смотрит на него как на сумасшедшего, но, конечно, любимого ребенка. – Тебе бы больше отдыхать. Вот и Оксана постоянно волнуется…

Ну, это уже слишком. Когда в последний раз Оксана за него волновалась?!

Чмокнув мать в щеку, оперативник разворачивается и уже спускается вниз по лестнице.

– Куда ж ты? Лифт!

– Люблю пешком, – бросает он на ходу.

– Какой странный… Не посидишь, чайку не попьешь? – кричит мать вслед, когда он находится уже на уровне первого этажа. – Куда ж ты?

– К Оксане…

Но не проходит и пары минут, как Юрий неожиданно возвращается к матери:

– Ма, а, кстати, почему ты мне не говорила, что принадлежишь к роду баронов Штемпелей?

– Ой! – Та прижимает руки к груди. – Как ты узнал?

– Подсказали добрые люди.

– Юрочка, ты, пожалуйста, никому об этом не сообщай. Никому! Вдруг большевики вернутся? И тогда титул опять станет проклятием!

– Большевики вернутся? – хмыкает опер. – Да они никуда и не уходили.

– Вот и я об этом! Молчок!

10

Встреча с «гулящей женой» тоже проходит не по плану. Едва Юра звонит в дверь, Оксана выходит на лестничную площадку и заключает его в объятия.

– Юрик, – он даже не помнит, когда она в последний раз к нему так обращалась, – ты заставил меня нервничать. Я все понимаю – работа, борьба с преступностью. Но хоть один звоночек, одну эсэмэс – «Ксана, у меня все хорошо»?!

Господи… И как теперь с этим жить? Все, к чему он привык, другое! Те люди, на которых он обижался, считал предателями, даже ненавидел, ведут себя как лучшие друзья и образцовые жены.

Так, может, это он – плохой человек, раз думал о других так плохо? А потому и неудивительно, что, попав в прошлое, стал бандитом, а не каким-нибудь щедрым купцом первой гильдии или трудником при монастыре.

А может, все это – сон? Или то – сон?

Бурлак уже ничего не понимает. Оксана, как никогда за последние года два, суетится вокруг мужа. Помогает ему разуться и раздеться. И даже намекает на быстрый секс почти с порога. Вот только…