ПУЛЬС СВЕТА

— Не знаю… Испугаешься вдруг… Я же не знал кто… — говорил он мягко, не поворачиваясь к ней. — Есть хочешь? — взглянул наконец изучающим взглядом.

— Ну… Давай! — повеселела она.

— Дрова кончились. Сходим?.. Фонариком посветишь?

— Что? Сжёг запасы? Робинзон!

— Я же не знал, что ты останешься!.. — поплыла улыбка по его лицу.

Анька вздохнула, закатила глаза на небо. Холодные звёзды не могли не видеть её улыбку.

Лес ночью, не то, что лес днём… Приближалась чёрная стена. Андрей знал, и сунул в её правую руку топорик. Взял фонарик и пошёл первым. Аня ничего не спрашивала, только ухватилась сзади за хлястик куртки и сжала его так сильно, что он чувствовал, как сползает куртка с плеч. Подошли близко к лесу. Аня прижалась к его плечу. Шагала как лань, бесшумно, даже дыхание, будто пропало.

— Далеко ещё…

— Нет, тут близко, я знаю… Сейчас посветишь, я наберу… Да ты не бойся!..

— Угу… — услышал он её выдох, без голоса.

Нашли кучу.

— Свети! — наклонился он.

Аня присела тут же. Плечо в плечо.

— Сейчас, я быстро… — понимающе ободрил он.

Набрал, сколько смог удержать, поднялся. Посмотрел ей в лицо. Не видно из-за света фонарика.

— Иди вперёд!

— Угу… — выдохнула она снова.

Пошли обратно. Аня впереди, бросая короткие взгляды назад, водила фонариком по сторонам.

— Ань, под ноги свети себе… Я не вижу из-за дров…

— Угу… — тут же подчинилась она.

Быстро прошли полоску лужайки от леса до костра. Присели к костру, набросали палок и толстый корень.

— Теперь долго гореть будет… — вздохнул Андрей, — глядя как пламя облизывало сухие дрова, поднималось выше и росло вширь.

— Чего молчишь? — улыбнулся он.

Она кашлянула сухим горлом, присела к огню.

— А… попить… Налей… Чего-нибудь!

Сели близко друг к другу. Костёр разгорелся шумно, стало снова тепло и уютно. И видно далеко по сторонам. Возле вагончика на новом посёлке заплясал фонарик сторожа.

— Теперь не страшно?

— Нет!.. — усмехнулась она дрожащим голосом.

— Ешь!

— Ага! — зашевелилась она веселее.

— Скоро рассветёт…

— Когда?

— Часа через два…

— А ты всегда в деревне жил?

— Всегда…

— А куда-нибудь ездил?

— Ездил. К родне ездили в Тобольск. В Москву от школы ездили. Это давно. Года три назад…

— А!.. — жевала она, что попадалось под руку, — а спать хочешь?

— Поспал бы… А ты?

— Ха! Вроде нет уже… — ответила легко, задумчиво.

— Заметила?.. Они весёлые такие, приехали. Наверное всю дорогу смеялись… Наверное про нас разговаривали… — усмехнулся он, — Вадик, всё ходил, ходил у палатки, думал будить тебя или нет. Всё у Ольги спрашивал. Она смеётся, говорит — не знаю!

— Вадька всегда так… Ходит вокруг, ходит… Потом спросит только… С ним хорошо…

Андрей усмехнулся громко.

— А со мной? — улыбался не глядя на неё.

Она улыбнулась. Водила языком во рту, раздумывала. Краешком глаза, он наблюдал за ней. Заметил, как исчезла у неё наносная заносчивость, как ей вдруг стало легче и напряжение пропало. Вообще, другая совсем стала.

— Я… себя сейчас, не представляю… одной, — ухмыльнулась задумчиво, — уже не там! — кивнула на деревню, — но ещё не здесь!

— А где?

— Там! — подняла она палец, — закатив глаза в светлеющее небо.

— Не очень… Понятно…

— Не очень, да? — хохотнула, — давай чай!

Он молча открывал термос. Улыбался. Думал. Аня сидела рядом, рассматривала его руки.

— Не успеваю привыкать… Раз! И опять всё изменится…

— В худшую сторону или в лучшую?..

— Всяко!.. — выдохнула она, сморщив лоб — чаще — в худшую!

— На! — протянул он чашку.

Она приняла молча. Помялась на месте. Привалилась плечом.

— Будешь спать? Тебе надо…

— А ты что, посторожить хочешь меня? — пошутил он, и понял, что неудачно.

Обернулся, взглянул на неё. Она свесила голову, оперевшись на руку.

— Не буду, — сказал не громко, — буду смотреть на тебя, как ты спишь… Можно?

— Дурак… — вздохнула устало и поставив чашку, привалилась к его груди, закрыв глаза.

— Нет уж!.. Только не здесь… Земля холодная… Вставай!

Аня с трудом разлепила тяжёлые веки, улыбнулась сонно.

— А говорила — не хочу! — усмехнулся он, — забирайся, я ещё покурю…

Она молча забралась внутрь, на прежнее место. Глубоко вздохнула. Через минуту сказала заплетающимся языком:

— Не вздумай сидеть… Иди… Без тебя плохо…

Дрогнуло сердце у него. Даже дышать тяжело стало. Не шевельнулся даже, сидя у костра. Напряглись уши, вслушивался в тишину. Лицо опалило жаром, то ли от огня, то ли ударила кровь.

— «Вот и ответила! Всё думала видно!» — вспыхнуло в голове.

Задумался, так задумался, что ощутил только, как сигарета начала жечь пальцы. Бросил, сразу закурил другую. И не хотелось курить уже, так, глядел, как тлелся красный огонёк, да дым струйкой стекал ввысь, изгибаясь вертляво. С трудом встал. Ощутил, как самого дремота валит с ног. Осторожно забрался внутрь. Всматривался в темноту.

— Ну где ты? — услышал из угла.

— Нагрелась? — спросил, затаив дыхание.

— Нет… Без тебя не уснуть… — услышал, как еле пролепетала она.

Пробрался осторожно, лег рядом, нежно обнял её плечо. Представил, будто дом уже готов и её на крыльце. В каком-то цветном сарафане и смеётся, глядя на него.

— Тут, такой дом будет! — прошептал он вслух.