Пурпурный. Как один человек изобрел цвет, изменивший мир

Паб выжил, а вот «Коттедж», где раньше располагалась лаборатория Уильяма Перкина, исчез, освободив место для аптеки и парковки.

В полутора километрах оттуда на Роксет-Хилл по дороге от школы Харроу, два огромных зеленых знака провозглашают: «Новое тысячелетие – 2000 лет с рождения Христа. Почитайте его здесь и сейчас».

Это церковь Христа, спроектированная сэром Джорджем Гилбертом Скоттом за несколько лет до создания Мемориала принца Альберта, и здесь похоронен Уильям Перкин. Но найти могилу сложно: тут много надгробий, большинство из них девятнадцатого века, и надписи быстро исчезают, некоторые камни убраны с участков и стоят у стены.

Викарий Ральф Голденберг живет в доме на краю кладбища. Он сказал, что понятия не имел, что здесь похоронен Перкин и где его могила. Голденберг объяснил, что служит в Роксет только восемнадцать месяцев. Церковный администратор сможет ответить на все вопросы через три дня. Но, когда Фрэн Кальдекур изучила записи о похоронах, она не нашла там имени Перкина.

«Как странно», – заметила девушка.

Однако его имя всплыло при изучении кладбища в 1991 году. Оказалось, что к сэру Уильяму с тем пор в могиле присоединились Фредерик Моллво Перкин, его сын (1928), Александрин Кэролайн Перкин, его вторая жена (1929) и Сакка Эмили Перкин, их старшая дочь (1949). Они лежали друг на друге. Исследование показало, что место было отмечено большим полукруглым могильным камнем с белыми мраморными краями и срезами, а внизу была высечена надпись из «Откровения Иоанна Богослова»: «Отныне благословлены мертвые, умершие в единстве с Господом».

Однажды днем в начале февраля 2000 года Фрэн Кальдекур прошла по кладбищу, вверх и вниз по узким грязным дорожкам в поисках Перкина с копией этого отчета и фотокопией плана заброшенных участков забытых викторианцев.

«Он должен быть где-то здесь, – сказала она, – рядом с церковью». Но Фрэн не смогла найти и следа могилы Перкина.

От автора

В итоге после всех этих лет у каждого человека свой мов.

В каталоге дьюти-фри на рейсах Virgin Atlantic можно увидеть фотографию Эдди Иззарда с накрашенными, как обычно, ногтями и предложение купить продукт под названием Virgin Vie Spring Nail Polish. «Пусть твои друзья позеленеют от зависти, а ногти станут блестящими зелеными, синими или цвета мов». В одном выпуске журнала Talk есть статья о том, как театр «Олд Вик» в Лондоне, где некогда выступали Джон Гилдгуд и Лоренс Оливье, сменил декор гримерных. Вивьен Вествуд, Стелла Маккартни и Томми Хилфигер с радостью добавили блеска и иронии старомодным комнатам, а главный руководитель театра Салли Грин гордилась их работой. Комментируя идею Маккартни добавить множество зеркал, она сказала: «Это для тех моментов, когда ты чувствуешь себя потрясающе». Для сравнения холл выполнен в мрачном цвете мов Ротко, для тех моментов когда ты чувствуешь, что «только что умер».

В фильмах это слово используют с воображением. В сценарии Брюса Робинсона «Уитнэйл и я» развратный дядя Монти описывает Уитнэйла уничижительной фразой: «Он весь такой мов».

Утешения не найти и в книгах. Слово эволюционировало с тех пор, как Тома Бир описал американскую жизнь в 1890-х как «Десятилетие мова», а Том Вулф выбрал «Сиреневые (мов) перчатки и безумцы» в качестве названия придуманной фирмы-поставщика продуктов в 1970-х годах. В сборнике рассказов Уилла Селфа «Крутые-крутые игрушки для крутых-крутых мальчишек» некоторые из самых крутых героев были наркоторговцами и проводили время в номере отеля «Ритц». Тисненые обои были фиолетовыми, книги, стоящие на полках, – куплены оптом в секонд-хенде, а ковер, предсказуемо для того времени, – окрашен в мов.

Такое впечатление, что тогда разыгрывался некий спор, пари, заключенное на собрании писателей, и все присутствующие сговорились использовать слово «мов» в первой главе своих романов. В начале книги «Долг к удовольствию» Джона Ланчестера рассказчик устраивает нам экскурсию по интернату своего брата и описывает портреты директоров, висящие в столовой. Некоторые из них «предположили, что художник был трагикомически неспособным доктринальным кубистом или что мистер Р. Б. Феннер-Кроссуэй, магистр искусств, на самом деле являлся унылым узором ромбоидов цвета мов».

В первой главе «Англия, Англия» Джулиана Барнса рассказчик вспоминает детство и захватывающие пазлы «Английские графства»: «…они пытались вспомнить цвета графств… Корнуэлл был, кажется, розовато-лиловый, а Йоркшир – желтый, а Ноттингем – коричневый, или это Норфолк был желтый, если только я его не путаю с братом Суффолком?»[82]