Пушиночка

Софтер перевела взгляд на запястья кота. Еще вчера она заметила там подозрительные красные следы, которые теперь были обмотаны такой же белой марлей. Не отдавая отчет своим действиям, фурри поднесла к бинтам лапу, нащупала узел, который быстро разорвала когтями, и медленно развернула белый материал… Перевернула конечность внутренней стороной вверх… Срезанная для обработки повреждений шерсть была почти незаметна глазу, и вся светлая кожа поперек вен была исчерчена шрамами. Равенна огромным усилием воли заставила себя не отпрянуть и инстинктивно схватилась за собственные, такие же отметины из прошлого. И все-таки это было не все… На светлой шерсти отчетливо проступили пятна. Темно-синие, словно бы чернильные кляксы, пятна. Маленькие, но разрастающиеся от запястья и вверх до плеча прямо на глазах. Их не получилось стереть, а еще… Вчера их не было…

Волчица закрыла глаза, до боли зажмурив веки. В темноте поплыли разноцветные мерцающие узоры. Медленно и приглушенно ударилось в ушах сердце.

Ненатуральный окрас…

Поздно проступивший.

Черт. Его. Побери…

Судорожно заматывая марлю обратно, Софтер лихорадочно прикидывала в голове пути отступления. Медики еще не успели заметить, и это очень хорошо. Играет на лапу. Но стоит им только узнать об этой аномалии, обнаружить цветную шерсть и своими глазами оценить ситуацию — это конец. Пиши пропало. Все — кота будет уже не спасти. При таком раскладе его незамедлительно отключат от всех аппаратов, ведь таковы главные правила этой… Да. Этой жестокой игры… Ничего никогда не менялось. Таковы Судьба. Все обещания так и остались словами, ничего теперь не поделаешь. Верно, теперь уже никого не осталось…

Молчать и надеяться на лучшее? — Глупо. Чудес не бывает в ни этой, ни в любой другой жизни. Сбежать вместе с котом? — Тоже не вариант, ведь в этом случае он погибнет даже быстрее. Не тащить же с собой все приборы? — Не утащишь при всем желании. Если этот подросток умрет сейчас, на глазах Равенны

, то все оставшееся время Софтер будет винить только себя. Себя, и никого более… До прихода медиков осталась еще пара часов. Но удастся ли собрать нужную, чтобы приостановить ход дела, огромную сумму за этот ничтожный отрезочек времени, что пролетит, словно одна минута? Вряд ли… Очень маловероятно… Волчица бросила на кошака отчаянный взгляд. И как его угораздило выскочить на дорогу именно в тот момент?! Могли бы сейчас просто ехать дальше на своем любимом фургоне.

«Как много бы я отдала, чтобы просто продолжать слушать перепалки между Кэт и Летти» — с тоской подумала Ра. — «Я клянусь, я была бы счастлива, если бы так же скучала у окна, как и тогда. Я была бы готова сделать все, что угодно… Но теперь я отвечаю за этого кота. И я не позволю ему погибнуть… Вот же о чем говорила тогда Летти. Теперь я понимаю. Так и есть.»

Совершенно внезапно дверь в палату слегка приоткрылась, заставив сердце Равенны упасть вниз будто бы с огромной высоты. Фурри резко обернулась и оскалилась, приготовившись защищать кота любой ценой. Нет, она ни за что не подпустит ни одного медика близко, пока проблема, от решения которой зависит чья-то жизнь, не будет разрешена в безопасную для него сторону. Однако опасения Софтер оказались напрасны: на пороге показалась одна Кэтрин в белом халате.

— Без изменений? — спросила бирюзовая кошка.

Волчица коротко кивнула. Вздохнув, Пелт прошла к кровати и опустилась на краешек постели.

— И откуда только сваливаются… Такие? — фыркнула Кэт, смотря на нездоровый румянец виновника всей суеты.

— Кэт, шутки в сторону, — нервно сказала Ра, и Кэтрин вздрогнула от резкого приказания. — Все хуже, чем я предполагала. Ситуация усугубилась… и продолжает набирать обороты.

— Что? — стараясь сдерживать нарастающую панику, кошка сложила лапы в замок и отвела взгляд. Как выражается Летиция: «Если Равенна начинает нервничать, то весь мир катится к чертям безвозвратно».

— Синяя шерсть. По всей лапе, — выдохнула волчица, стараясь говорить ровнее и отчетливее, прикоснувшись пальцами к мотку марли на запястье сиамского кота.

Кэтрин вскочила с кровати, шарахнулась в сторону от кота, хрустнув всеми суставами лап, и несдержанно выругалась.

— Поэтому мне и нужен твой совет. Я пообещала Летти, что в ее отсутствие позабочусь об этом подростке. Скажи, что делала ты? Что спасло тебя с твоим окрасом, когда началось деление всех нас на две группы? Что позволило тебе выкарабкаться?

— Ну… Сложно сказать вот так сразу. Если начинать с самого начала, то я как-то прошла по нормам своей возрастной категории. На самом деле, это движение, предписывающее разделять нас, возникло…

— Да-да, лет пять-шесть назад, я прекрасно помню. Не сейчас вопросы. Давай к делу.