Пушка из красной меди

— Это они к роднику подышать пришли, — шепотом сообщил он. — Озеро на сорока ключах стоит!

— Один есть, а остальные где?

Мальчуган не успел ответить. Из темноты закричал простуженный голос. Слов нельзя было разобрать, но Коля-Николай сказал:

— Батя лодку просит…

Детям очень хотелось досмотреть дно, однако темнота опять закричала громче.

— Едем, едем, — отозвался Коля-Николай и невпопад заработал веслами. — Не кричи… Не глухие!

Глава пятая

Спасение человека

На берегу у костерка их ждал Колин отец с тележкой, где в плетенке под сеном была уложена сеть. Он подтащил лодку к берегу и спросил:

— Накатались?

Коля-Николай ответил:

— Нету…

— Ну потом покатаетесь. Вот, Варя, мы и свиделись, Тебе Коля-то все рассказал? Вот и ладно. Уезжаю-уезжаю, а уехать не могу! Карантин — будь он неладен. Чего-нибудь да выдумают. Раньше как-то спокойнее жили… Садитесь, ребятишки, у костра грейтесь. Вон чайник, заварка, картошка. — И сторожким голосом спросил сына: — Чужих не видели?

— Нету…

— Вот и ладно. Поедешь со мной, сынок?

Коля-Николай похлопал мокрыми рукавами, и отец согласно кивнул:

— Оставайся с Варей. Сушись, только не сожги одежду. Я в твои годы у костра рубаху сушил и сжег — один воротник с «молнией» принес, все со сна сжег. И воротник-то надо бы выбросить, да я родителей боялся…

За разговором он сгружал в лодку сеть, прислушивался к рыбьим всплескам, к шумам в дубках и тальниках, и движения его были сноровистые и бесшумные. Огонь на корме догорел, и Варя хотела подложить смолья, но Колин отец запретил:

— Зачем? Сейчас светать скоро будет. Поехал я. Без меня никуда не ходите. — И, толкаясь кормовиком, растворился в темноте, будто его и не было.

Дети натаскали сушняка к костру, он взялся широким добрым гудом и погнал в небо таловое тепло.

Варя пошла с чайником за водой. Без огня вода была будто не вода, а нечто мягкое, как шелк, и пришептывающее… И близко у рук покачивалась на ней звезда. Варя зачерпнула ее чайником и хотела унести к костру и показать Коле-Николаю, но звезда опять как ни в чем не бывало покачивалась в озере.

— Чего долго ходила? — спросил Коля-Николай девочку. Он повесил чайник на обгорелой перекладине, от мальчугана шел пар.

Он взял палку и золой, как одеялом, прошитым золотыми нитками, закрыл картошку.

— Степенный жар.

— Степенный жар, — с удовольствием подтвердила девочка. Так в их деревне все хозяйки отзывались о хорошо протопленной печи, без угара, когда в самый раз печь пироги и хлебы.

— Я тебе не рассказал, когда я в болото-то залетел… — Коля-Николай придвинулся ближе к костру. — Когда я тебя-то догонял… Камыши раскрылись, вышло белое, снизу и сверху, узкое, посредине широкое… Я думал: туман, но туман-то не разговаривает…

— А оно разговаривало?

— Разговаривало! Оно спросило: «Кто ты такой?»

— Может, человек это был?

— Не думаю. С той стороны топь, лодка не проедет…

— Может, птица болотная кричала?

— Не знаю, — сказал Коля-Николай. — Может, показалось мне.

— У страха глаза велики.

— Да не испугался я!

— Ты обиделся?

— Нисколько…

Варя взяла в руки палку шевелить жар.

— Коля, — сказала она, — у тебя рукав горит.

— Это разве горит? Это искорка только.

— А тебе надо, чтобы весь ты горел?

Они пили чай, ели картошку и негромко переговаривались. На той стороне несколько раз болотным голосом кричала ночная птица, и мальчуган встал на колени и прислушался:

— Бати давно не слышно.

Костер прогорел, и стали в подробностях видны дубки, не такие большие, как самой ночью, и звезды низко над головой.

Великая тишина стояла в лугах. Бывает перед утром такая тишина…

— Коля, — сказала девочка, — пойдем отца твоего искать.

Они отошли от костра, сразу, как в озеро, провалились в белую росу, и у обоих перехватило дыхание.

За поворотом открылся озерный плес, и посреди него стояла лодка. Колиного отца в ней не было.

— Папа-аа! — что было сил закричал Коля-Николай. — Где ты-ыы?

В камышах с шумом снялась стая уток и засвистела крыльями. Дети побежали дальше.

Вставало солнце, и с той стороны, откуда оно вставало, трещали кусты от коровьего стада и слышались голоса.

— Дедушка Денис коров пригнал, — сказала Варя. — Он, наверное, с твоим отцом разговаривает.

— Побежали к нему.

— Побежали.

Кусты расступились, и дети увидели разноцветных коров, костер, что отчаянно дымил. А рядом — пастуха Дениса в брезентовом плаще и Колиного отца, мокрого с головы до пят, со спутанными волосами, в которых застряла водоросль. Колин отец сидел на траве и трудно дышал. У ног его в воде лежала сеть.

Коля-Николай вытянул сеть на берег. В ней запутались водоросли и подлещик. Подлещика мальчуган отпустил в озеро.

— Я бы эту снасть, — в сердцах сказал Денис, — сжег и мелким пеплом развеял по ветру! Из-за нее, Коля, твой отец чуть не погиб. Он в ней запутался и чуть не утонул. Сожжем?

— Не загорится она…

— На хорошем-то огне сгорит, — рассудил Денис. — Большой жар все подберет.

За оба конца вместе с водорослями ребята бросили грязную сеть в огонь. Он сразу погас, и во все стороны пошел дым.