Пушкин и императрица. Тайная любовь

3. Профиль «Параши» совмещен из двух исторических портретов: Юлии Лебрен-Нигрис 1801 г., дочери известной портретистки Ниже Лебрен, и медали Ф. Толстого 1826 г. – то есть дат «венчания на царство» и гибели (!).

4. Прическа и общий абрис воздушной фигуры взяты с известных портретов Беншона и Д. Евреинова, также 1801 г.

5. Так называемая «иллюстрация» к «Русалке» – Мельник с Дочерью[36], то бишь «Филлидой», на головке которой изысканный тюрбан, взят Пушкиным из головного убора Е. А. на портрете Виже Лебрен 1801 г., но лицо и трогательный жест рук, рвущих жемчужное ожерелье, заимствованы из миниатюры, принадлежавшей современнице Пушкина гр. Е. Ростопчиной. Мы видим 12-летнюю «великую княгиню» Е. А., по-русски зябко кутающую в шаль плечи и скрещенные под грудью руки. Юное, округлое личико невесты великого князя Александра соответствует описанию «мсье Онегина» невесты Ленского: «Кругла, красна лицом она. Как эта глупая луна…»

В данном портрете «Ольги» – «ВАНДИКОВОЙ МАДОННЫ» – наиболее зримо выявлена индивидуальность лица Елизаветы Алексеевны: дуги «соболиных» бровей и широко расставленные, с чарующим печальным разрезом, глаза, служащие «метой» для определения ее портретов, рассеянных по всему рукописному наследию поэта.

6. Что же касается внутренней закономерности «луны» Пушкина, то подтверждением единства поэтики и графического ряда являются наброски женского лица, сконструированного из фаз луны – то есть возрастов женщины, в рукописи «Подражаний» Корану.

В круге «полнолуния» (возраст 25–28 лет) Пушкин размещает среднюю часть лица: лоб, брови, глаза, нос и рот. В верхнем «круге» – «новолунии» (12–13 лет) – волосы и кокошник, в нижнем, убывающем «круге» (месяце) последних лет жизни – подбородок.

Далее изображение делится крестом на четыре части. В образующихся «полумасках» скрыты брови, глаза и рот, в четвертях – часть волос у виска, бровь, глаз и половина переносицы.

Наброски в тексте «Подражаний» отсылают к миниатюре эмали Д. Евреинова на золотой табакерке – дару Елизаветы Алексеевны своему секретарю Н. М. Лонгинову, знакомому Пушкина.

В миниатюре – «соболиная» бровь, часть виска с золотистыми волосами, глаз и половина переносицы, то есть четвертая часть «Луны» Пушкина.

В голубом, лучистом «Оке» – в зрачке Елизаветы Алексеевны – мы видим отражение окна и серебристый, бледный круг луны. Эта деталь портрета Елизаветы Алексеевны нуждается в комментарии.

Мифопоэтическая символика Окна – Ока, отражение окна на хрустальной сфере творения – символ Логоса – была известна Елизавете Алексеевне по работам ее любимого художника А. Дюрера 1516–1518 гг.

И в автопортрете художника, в глазах Мадонны и Христа, мотив «окна» – означает прорыв в неизвестное – то есть смерть.

Значение Луны и Солнца, как женского и мужского начала, отражено в стихах 1825 г.:

На небесах печальная лунаВстречается с веселою зарею,Одна горит, другая холодна.Заря блестит невестой молодою,Луна пред ней, как мертвая, бледна.

Так встретился, Эльвина, я с тобою.

Окно в зрачке «Эльвины» – Елизаветы Алексеевны – говорит и о простом жизненном факте. О том, что, позируя художнику, Елизавета Алексеевна сидела у окна Царскосельского дворца (!), находившегося напротив окна «кельи» № 14 лицеиста Пушкина.

«Скажи: которая Татьяна?»– Да та, которая грустнаИ молчалива, как Светлана,Вошла и села у окна.