Пушкин, потомок Рюрика

В бунинском архиве были обнаружены любопытные записи о судьбе Елены Александровны: «Она была такая же бездомная, бедная эмигрантка, как все мы, бежавшие из России… добывала в Ницце пропитание тяжким трудом, которым и надорвала себя так, что перенесла две операции. Оплатить вторую операцию, которая свела ее в могилу, у нее уже не хватало средств, — их нужно было добывать как милостыню у добрых людей. И я сделал тут все, что мог, но это уже ее не спасло. Так на моих глазах погибла родная внучка Пушкина».

С именем Елены Александровны, обладательницы пушкинских реликвий (в их числе и портрета Наталии Николаевны), связана и загадочная, полная тайн и мистификаций история, касающаяся судьбы неизвестного дневника поэта. В числе фамильных раритетов она привезла с собой на Лазурный Берег и портрет своей бабушки Наталии Николаевны, прекрасную акварель кисти Владимира Гау.

…Когда-то вдова поэта Наталия Николаевна провела в Ницце последние годы и месяцы своей жизни…

Причудливо распорядилась судьба, избрав этот французский город хранителем памяти многих русских людей.

Русская Ницца — так многие десятилетия называли этот красивейший уголок Средиземноморья. История этого удивительного города на далеком Лазурном Берегу вобрала в себя судьбы знаменитых русских семейств: венценосных Романовых, Оболенских, Трубецких, Гончаровых, Пушкиных.

И как необычно, через века, соединились в нем жизненные пути наследников русских царей и потомков великого поэта.

Печальный вижу яЛазурь чужих небес, полдневные края…

Незнаемые поэтом внуки и правнуки. Словно на мгновение, как на старом дагеротипе, отразились их лики в лазурной глади Средиземного моря…

Швейцарская пушкиниана

…Какие берега

Теперь мы посетим — Кавказ ли колоссальный

Или Нормандии блестящие снега —

Или Швейцарии ландшафт пирамидальный.

А. С. Пушкин

«Путешествуя в Женеву»

Так уж исторически сложилось, что Швейцария всегда была отрадна русскому сердцу.

Страну вечного мира и благоденствия подчас именуют Русской Швейцарией, но никто и никогда не называл Швейцарию Пушкинской. И все-таки такое государство, не отмеченное ни на одной политической карте мира, реально существует со всеми своими поэтическими атрибутами и символами.

Самая живописная в мире страна Швейцария так и осталась недосягаемой для Александра Сергеевича, впрочем, как и вся Западная Европа.

Но знакомство поэта с уроженцами прекрасной страны состоялось довольно рано. Первый швейцарец, встретившийся Пушкину на жизненном пути, был его лицейский воспитатель Давид Иванович де Будри. «Будри, профессор французской словесности при Царскосельском Лицее, был родной брат Марату, — отмечал поэт в своих записках. — Екатерина II переменила ему фамилию по просьбе его, придав ему аристократическую частицу de, которую Будри тщательно сохранял…»

Известен и отзыв Будри об успехах своего воспитанника Александра Пушкина: «Он понятлив и даже умен. Крайне прилежен, и его очень заметные успехи столь же плод его суждений, сколь и прекрасной памяти…»

Верно не случайно, в черновых вариантах «Евгения Онегина» «мосье Швейцарец» (именно он, а не «француз убогой», по изначальному замыслу водил гулять в Летний сад юного героя) именован как «очень умный», «очень строгой», «очень важный» и даже «благородный».

Но вот факт, достойный удивления: прежде чем профессор Будри, брат пламенного якобинца Жана-Поля Марата, начал обучать азам французской словесности в Царском Селе своего славного ученика, он был гувернером … Николеньки Гончарова, Николая Афанасьевича, в будущем отца Натали. И водил гулять своего воспитанника не по аллеям знаменитого петербургского сада, а по парку и рощам великолепного гончаровского имения Полотняный Завод. Первый «швейцарский след» в Калужской губернии.

И как знать, не благодаря ли стараниям «мосье Швейцарца» Николай Афанасьевич Гончаров получил прекрасное домашнее образование: в совершенстве владел французским, немецким и английским языками, играл на скрипке и виолончели, отдал дань стихотворчеству. Любовь к поэзии, литературе, искусству, языкам, заложенная с ранних лет, передана была впоследствии Гончаровым-отцом и собственным детям. И, конечно же, любимице Таше, которой в будущем доведется побывать и в Германии, и во Франции, и в Швейцарии.

Так уж случилось, что имена двух швейцарцев — С. Вольфа и Т. Беранже роковым образом вошли в летопись последних дней жизни Пушкина: именно в их кондитерской, что на углу Невского проспекта и набережной Мойки, встретились

Александр Пушкин вместе со своим секундантом Константином Данзасом. Выпив по стакану лимонада, они сели в сани, и лошади помчали их к Черной речке…