Пушкинский том

<…> Жена его тихая, скромная не красавица. Мы отобедали втроем, и я, без церемонии, предложил здоровье моей имянинницы, и выпили мы все не морщась по бокалу шампанского. Вечер у Нащокина, да какой вечер! шампанское, лафит, зажженный пунш с ананасами – и всё за твое здоровье, красота моя. На другой день в книжной лавке встретил я Н. Раевского. Sacré chien, сказал он мне с нежностию, pourquoi n’êts-vous pas venu me voir? – Animal, отвечал я ему с чувством, qu’avez-vous fait de mon manuscrit petit-Russien? [23] После сего поехали мы вместе как ни в чем не бывало, он держа меня за ворот всенародно, чтоб я не выскочил из коляски. Отобедали вместе глаз на глаз (виноват: втроем с бутылкой мадеры). Потом, для разнообразия жизни, провел опять вечер у Нащокина; на другой день он задал мне прощальный обед со стерлядями и с жженкой, усадил меня в коляску, и я выехал на большую дорогу» (Пушкин – Н.Н. Пушкиной, 2 сентября 1833 года, Нижний Новгород).

Так стремиться к замыслу и так от него бежать… До чего же нормальный человек Пушкин!

11

«Вот уж неделю как я в Болдине, привожу в порядок мои записки о Пугачеве, а стихи пока еще спят <…> Я что-то сегодня не очень здоров. Животик болит» (Пушкин – Н.Н. Пушкиной, 8 октября 1833 года, Болдино).

«Не мешай мне, не стращай меня, будь здорова, смотри за детьми, не кокетничай с царем <…> Я пишу, я в хлопотах, никого не вижу и привезу тебе пропасть всякой всячины <…> Знаешь ли, что обо мне говорят в соседних губерниях? Вот как описывают мои занятия: как Пушкин стихи пишет – перед ним стоит штоф славнейшей настойки – он хлоп стакан, другой, третий – и уж начнет писать! – Это слава» (Пушкин – H.H. Пушкиной, 11 октября 1833 года, Болдино).

Когда же он написал поэму? 8 октября «стихи еще спят», а помета у начала первой черновой рукописи – 6 октября, а 11 октября – «хлоп стакан» и «это слава». Следующее уже от 30 октября:

«Ты спрашиваешь, как я живу и похорошел ли я? Во-превых, отпустил я себе бороду; ус да борода – молодцу похвала; выду на улицу, дядюшкой зовут. 2) Просыпаюсь в 7 часов, пью кофей и лежу до 3-х часов. Недавно расписался, и уже написал пропасть. В 3 часа сажусь верьхом, в 5 в ванну и потом обедаю картофелем да грешневой кашей. До 9 часов – читаю. Вот тебе мой день, и все на одно лице».

Какое довольство, какое счастье в этих строках! Первая помета об окончании поэмы – 29 октября, вторая – 30, когда и письмо, третья – 31…

Молодцу похвала…

Возвращается он еще охотней, чем уезжал. Киреевский в письме Языкову так свидетельствует об этом:

«Когда Пушкин проезжал через Москву, его никто почти не видал. Он никуда не показывался, потому что ехал с бородой, в которой ему хотелось показаться жене».

«Так что фраза из отчета нашего безумца Игоря, что Пушкин написал „Медного всадника“, „пощипывая отрастающую бородку“, также является подлинным, единственно живым свидетельством очевидца об истинных обстоятельствах создания шедевра». («Вычитание зайца. 1825», 1992)

12

Отказ от правки «Медного всадника» (август 1836), совпадающий с написанием «Памятника», – одна из сторон пушкинского подвига («вещи сокрытой»). Он не убил ожившего кумира, сам обронзовев. И «Памятник» застыл водоразделом Пушкина мертвого и Пушкина живого в нашем сознании.

Он сохранил «Медного всадника» как настоящий, ЦАРСКИЙ памятник СЕБЕ.

Теперь скульптура Фальконета такой же памятник Пушкину, как и Петру, и более памятник Пушкину, чем Аникушин и Опекушин. («Предположение жить», 1984)

Здесь, если исключить недостойную ревность к достойнейшим работам наших скульпторов, я совершенно сам с собой согласен. К двум предстоящим датам 300 и 170 прибавлю еще 240… в 1763 году (60-летие Петербурга) Екатерина написала проект: «во славу блаженной памяти императора Петра Великого поставить монумент».

Петр-Петербург-Екатерина-Фальконет-Пушкин – соавторы.

13. Глаз бури