Пусть будет, как есть. Беседы в Бомбее. 2010–2011

К.: У меня нет никаких идей относительно отсутствия идей. Всё это — То, что я есть, и я не могу избежать Того, что я есть. Но посредством этих переживаний Я не могу что-либо приобретать или терять. Так что нет никакого победителя, нет никакого проигравшего, вот и всё. Но это твоё страдание: ты — победитель или проигравший. В тот момент ты совершал самоубийство для Того, что является абсолютным владельцем. Ты становишься относительным владельцем, и теперь ты никогда не получаешь достаточно. И тебе даже не приходится от этого отказываться. У меня по-прежнему есть банковский счёт. Всё это есть. Чтобы быть Тем, что ты есть, ничто не должно умирать. Не нужно ни от чего отрекаться. Вот, что мне нравится в Рамане, — отречение от отречения — это То, что ты есть. Ты не можешь отрекаться от Того, что ты есть. Поэтому Ты отрекаешься от отречения и просто являешься Тем, что ты есть. Ты жертвуешь жертвование, потому что нет ничего, что ты должен жертвовать кому бы то ни было. Кто может жертвовать что-либо самому Себе? И кому это нужно? Так что если ты спрашиваешь меня, Рамана для меня, как и я, это То. Но делая его образцом для подражания, я сразу уничтожаю Его. Поэтому я должен называть его Рамана-банан. И это так привлекательно только для обезьяньего ума. Пусть обезьяний ум будет занят, всегда создавая образцы для подражания и всё то святое, святое дело. Ему нужно святое дело потому, что он нечестив. Он безумен и потому он создаёт идею здравомыслия. Поэтому в любой момент, когда есть что-то святое, ты создаёшь нечестивое, в то же мгновение. Срань Господня!

С.:

Так что когда вы говорите «будь тем, что ты есть», и это всё, чем ты можешь быть, это означает быть противоречием, быть неестественностью…

К.: Чем угодно. Ты — То, что является неведением, Ты — То, что является знанием, — нет никакого второго. Это адвайта. Недвойственность, или никакого второго, означает, что Ты есть То. И когда есть неведение, есть неведение. Так что Ты абсолютен. Абсолютное означает, что нет никакого второго. И абсолютное никогда не может быть привязано к чему-то ещё, поскольку нет ничего, к чему оно может быть привязано. Поэтому абсолютная отстранённость, нет никого, кто может быть отстранённым от чего бы то ни было. Нет никого, кто видит мир как иллюзию и затем отстраняется от мира. Если просто быть Тем, что ты есть, которое есть То, имеется полная отстранённость. Но не какая-то относительная отстранённость того, кто отстранён от чего-то. Это всегда как то маленькое неправильное понимание, что есть реализующий, создающий «реализовавшего». Такое никогда не происходило. Непросветлённый умирает. Маленький обладатель умирает. Просто будучи Тем, что ты есть, которое является абсолютным обладателем. Но переживание относительного обладателя не должно иметь к этому отношение.

В этом красота твоей Природы: ничему не надо меняться. Она никогда ничего не просила. Никогда ничего не требует. Никогда не нуждается в том, чтобы кто бы то ни было был другим. Поэтому есть абсолютное приятие того, что есть. Просто будучи Тем, что ты есть. Но не посредством какого бы то ни было достижения какого бы то ни было относительного приятия. Так что это никогда не будет «твоим» приятием. В приятии нет собственности. Когда ты — То, что ты есть, есть сострадание превыше твоего воображения. Но этим нельзя обладать. Так что ты не можешь заявлять «это, чёрт возьми, моё сострадание». Там, где есть «я», ум, есть жалость. Есть только одно жалкое «я», жалеющее другое жалкое «я». Жалость к себе. Вот почему буддисты хотят достигать этого сострадания. Но в сострадании не может оставаться никого. Поэтому оно никогда не будет достигаться, никогда не будет культивироваться никем. Но они всё равно пытаются. И я согласен, им следует пытаться. Почему нет? Пусть они пытаются.

С.: Но почему лишь некоторые люди очень остро чувствуют страдание разделения?

К.: Нет, оно есть у всех. В большей или меньшей степени, но у каждого. Даже тот, кто заявляет, что он счастлив, боится, что счастье может снова уйти. Страх правит всеми. В тот момент, как «ты» существуешь, «ты» боишься. Уже имеется экзистенциальный кризис. И этот кризис подобен сомневающемуся «я».

С.: Но только некоторые люди очень остро чувствуют страдание разделения. Другие счастливо наслаждаются жизнью.

К.: Ты думаешь! Ты воображаешь. Потому что ты думаешь: «Я несчастен, а все другие счастливы».

С.: Да.