Пустотный Рыцарь

Крошка Мэри спала в своей кроватке. Совсем не давно ей начали убирать ночник, потому в ночи чудились жуткие образы. Девочка пряталась за постелькой от теневых "монстров", что сидели на её шкафчике, стуле и другом убранстве комнаты. Из окна дул ночной бриз, который колыхал тюль. И священный Хонсу, как всегда, отдавал всему, на что падал его свет, синеватый оттенок.

Шёпот пронёсся над ухом. Мрачное наречие, смысл которого не был ясен ребёнку. Но она встала. Не любопытство ей двигало, а нечто иное. Хрупкий детский разум не понимал, почему ножки сами шагали на слова, проносившимися сквозняком в коридор. Там не было света. Не было видно ничего, кроме тоненького просвета из-за двери родительской комнату. По этому лучику девочка аккуратно шагала, слушая режущие слух шуршание и хруст. Подойдя к двери, она тихонько открыла её. И встала в остолбенении. Кровь лилась из разрезанных ошмётков, намочив её ступни. Голова отца валялась в углу в предсмертном ужасе. А туша матери висела на ЕГО руке. Темнее ночи. Гранённая, как друза, и непропорциональная чёрная фигура стояла на кровати. Когда ЕГО глазницы, усеянные клыками, нашли Мэри, зажглись кошмарные искры. Длинные руки с хрустальными когтями отбросили часть материнского тела, как мешок, и демон спустился к девочке. Та не могла шевельнуться. Страх одолел каждую клеточку её тела, каждый уголок её сознания. Маленькая Мэри забыла, как дышать, когда в её голове прозвучал глас, вырванный из самой Преисподней: "ТЫ ПОДХОДИШЬ". И из его рубленных рёбер вырвались тени, накинувшиеся на девочку.

Это было единственное чёткое детское воспоминание, что было у Мэри. До этого были лишь какие-то незначительные отголоски памяти. Маленькие моменты обычный жизни в молодой и счастливой семье. По крайней мере, Мэри хотелось надеяться, что то недолгое и спокойное время, что выпало её родителям – было счастливым.

После этого в памяти были пробелы. Мэри помнила психбольницу, но там она не чувствовала себя самой. Она была зрителем. Беспомощным и даже не понимающим в теории, как биться за место в теле. Хорошо она запомнила только один момент: белая комната, стол с игрушками, бумагой и карандашиками. На её ручках маленькие розовенькие браслетики, что высушивали её тело от фибры. Но другую фибру нельзя было остановить.

– Все эти картинки и рисунки на стенах... они так искажённо и неправдоподобно отражают реальность. Так с чего мы думаем, что видим суть бытия ясно, когда всюду распространяется иллюзия других?