Пустынь

– Найдите себе работу, мальчик, – с ухмылкой проскрипел старый критик. – Не ваше это дело – писать.

Рука молодого человека замерла на дверной ручке. Пальцы соскользнули с позолоченного дверного льва, и взгляд парня остановился на почетной стене увешанной «заслугами» Бердинского.

– Я никогда не ставил под сомнение ваш авторитет, – его голос звучал отдаленно, будто звук из приглушенного радио пылившегося наверху старого шкафа. – В момент, когда преподаватель сообщил, что вы готовы оценить мой труд, я начал рисовать картины, которые во всех красках нашего человеческого восприятия, показывали, как стану именно тем исключением, которое вы оцените по достоинству. На основе ваших рецензий в печати, мое мнение шло за руку с вашим. Я испытывал поистине детский трепет, словно мог слышать вас и разговаривать с вами, несмотря на преграду в виде газет. Мог искренне принижать работы Полькина, Фонисова и прочих молодых писателей, чью карьеру вы растоптали и кинули на обочину литературы. Но сейчас, ваша последняя фраза в мой адрес, явилась откровением. Залила проясняющим светом потёмки моей души. Вы же бездарь, ничего достойного в своей жизни не создавший, Вениамин Сергеевич…

Тяжелый хрип Бердинского звонко отразился от стен кабинета.

– Убирайтесь, наглец! – Прокричал критик.

С горделивой осанкой, покинувшей юношу у ступеней поместья, он медленно поплыл вдоль стен, которые недавно, ссутулившись, с восхищением рассматривал.

– Откуда у вас все эти дипломы и сертификаты? Как вы смогли получить признание у творческого сообщества?

Тяжелая грозовая туча опустилась на кабинет Бердинского.

– Мне не нужно ничего создавать, чтобы я имел право высказать своё мнение! – Возвышенно прошипел критик.

– Согласен, – невозмутимо ответил юноша и подошёл к закрытому красными шторами окну. – Каждый волен выражать свою точку зрения по любой волнующей теме, но вы это делаете на плацдарме незаслуженного авторитета. Вещаете в массы. Считаете, что ваше мнение является истиной при этом находитесь в большом отрыве от понимания взаимодействия людей через творчество. Из-за этого, мы, возможно, теряем истинные таланты, которые нуждаются в наставлении и правильном указателе на распутье. А вы, Вениамин Сергеевич, являетесь указателем, ведущим в пропасть. Но кто вас туда поставил?

Дрожащая рука Бердинского, похожая на куст иссохшего крыжовника сотрясаемая шаловливыми ребятишками, сжала пустой графин.

– Я зову своего слугу. Он прогонит вас! – Злобно пропищал критик. – Никита Сергеевич, уберите этого мерзавца с глаз моих!

Дверь в кабинет тут же распахнулась, словно камердинер всё это время ждал команды Бердинского, притаившись в темном коридоре поместья.

Трухлявый как дерево, пролежавшее в траве несколько десятков лет, слуга заковылял по направлению к юноше.

– Низменно так общаться с моим господином, выскочка! Покиньте этот дом!

Молодой писатель оглядел кабинет: эти темные, измазанные чёрной золой самомнения, углы; безвкусные картины, утонувшие в слоях пыли и паутины; повалившееся гнилое кресло, передающее дух поместья и, конечно же, дипломы и сертификаты, которые теперь предстали ничего не значащей мишурой.

Парень потянул руки к шторам и раздвинул их впуская в затхлый мир критиканства тёплый летний свет.

С улыбкой повернувшись к визжащему Бердинскому и уже готовый закончить свой колкий монолог, юный писатель удивился, когда всё окружающее пространство исчезло, а его собственное отражение стремительно расплывалось в стекле старого графина.