Путь

— Шурик, милый Шурик, — перебила его она. — Давай не будем усложнять, я вот, например, вообще сейчас уже ничего и не помню — что там между нами было или не было, кто знает? Да ведь? Это у вас, у мужиков память хорошая: кратковременная, долговременная, двигательная там, а у нас одна — девичья. Чего не помним, того и не было значит. Ладно? — убеждала она его. А он качал головой, соглашаясь непонятно с чем. — Я, конечно, помню, что мы с тобой много выпили тогда, да ещё и вынюхали немало, поэтому…

— Тот вечер был лучшим в мой жизни, — вдруг откровенно признался. — Я жалею, что испортил память о нем наркотой и алкоголем. Я бы хотел всё исправить…

— Шурик, дружочек, говорю же, давай не будем об этом, — мягко перебила она. — Не то сейчас время, согласен? А о том, что произошло во время нашей последней встречи… ну, ты понял, о чём я? Документы, подписи и всё такое. Слишком много трагического случилось, поэтому теперь стараюсь забыть всю эту ситуацию, как страшный сон. Спасибо боженьке, что мы с тобой живы остались, и папа поправляется. Поэтому и тебе не стоит перебирать прошлое! Да ведь?

— Понимаешь, Алиса, нельзя не вспоминать, — вздохнул он, повторяя рассуждения Мирона. — Когда действие произведено, его невозможно перемотать назад. Например, если я что-то услышал, увидел, почувствовал, и это произвело на меня впечатление, то оно останется в памяти. Это же не игра, в которой можно что-то отменить. Всё произошедшее — оно со мной, понимаешь? И может, останется на всю жизнь, я ведь не могу произвольно забыть. Вообще, чем больше я об этом думаю, тем чётче происшествие прорисовывается в моей памяти, хотя бы потому, что во время воспоминания, я снова испытываю сильные эмоции. Даже на физиологическом уровне у меня в голове происходят изменения — становятся толще и быстрее нервные связи, создающие физический каркас ментальной картинки — так отрисовывается моя память о том событии.

— А ты не изменяешь себе, господин преподаватель, — вдруг рассмеялась она. — Ничего, что я не конспектирую?

— Всё в порядке, на экзамене проверю уровень твоих знаний, — поддержал шутку Шурик, понимая, что, действительно, лекции сейчас ни к чему.

— Кстати, очень интересно, и какая именно ментальная картинка обо мне отрисовалась в твоей памяти? Расскажи! — вдруг поинтересовалась она.

— Думаю, тебе это будет неинтересно…

— Нет-нет, я настаиваю! Мне бы хотелось понять, какой я выгляжу со стороны в чужом воспоминании. Давай-ка, рассказывай! — уперла девушка руки в боки, положив книжку на скамейку.

— Алиса… — заупрямился Алекс.

— Рассказывай, я тебе говорю! — настаивала она.

— Да что сказать? — наконец решил он высказать, что накипело. — Я же понимаю, что ты меня хотела использовать в своих целях. Причем втёмную, вот что обидно. Может быть, если бы ты рассказала мне всё напрямую, то я бы ради тебя сто раз подписался под этим очень непростым документом. Я понимаю, что за эту подпись с меня могли бы спросить даже жизнью. Но ради тебя я бы сделал это, сто процентов! А когда я понял, что ты меня просто хочешь использовать, то я тогда и сказал, что ты путаешь хорошее отношение со слабостью. Но ты обозвала меня трусом и наговорила много нехороших слов в присутствии уважаемых людей. Представь, каково мне…

— Ну ладно, ладно. Ишь ты, критик! — оборвала она, внезапно закипев. — Использовали его, видите ли. Все у него плохие, один он хороший. А как мне было не психовать, если вы поголовно ошибались, а я была совершенно права? Или, может быть, ты хочешь мне ещё что-то высказать? А? Я ведь вижу, что хочешь! Давай! Режь правду матку, не стесняйся, говори откровенно!

— Если откровенно, то… — Алекс замялся и вдруг произнес. — Короче, Алиса, я тебя люблю! Вот тебе правда. Вот тебе откровенно. И я вовсе не считаю, что ты злая, просто никто не видит в тебе то, что вижу я, а я вижу только хорошее. Мне кажется, что ты замечательный человек, просто скрываешь это под маской. Но я всё равно люблю тебя такой, какая ты есть.

Разговор вспыхнул на этой ноте и погас. Вдалеке послышалось, как кто-то рубит дрова.

— Э-э-э, спасибо, — медленно ответила она, быстро остывая и понимая, что это не тот ответ, которого ждет, вернее, на который надеется Шурик. — Только ты зря думаешь, что я хорошая — это просто у меня зла на всех не хватает. Но за комплимент спасибо.

— Пожалуйста! — все же улыбнулся он, делая вид, что нисколько не обескуражен таким положением дел. Алекс знал, что в этом деле нельзя полагаться на случай — Алиса необычная девушка, и её придется добиваться. А это тяжёлый труд, протяженный во времени. Это понятно, но… надежда на взаимную любовь рухнула, и где-то в глубине души зародилось чувство, которое нельзя описать, можно только ощутить. Но он нашёл в себе силы: — А ещё у тебя очень красивые глаза, Алиса. Я гляжу в них и никак не могу наглядеться.