Путь

— Понимаете, — подбирал слова Алекс, пытаясь успокоить возбуждённого хозяина дома, — просто левое полушарие отвечает за логику, структуру, детали. И когда оно вышло из строя, то вы лишились внутреннего каталога, где хранятся многие понятийные вещи. По сути, из ваших действий исчезли логика и упорядоченность, поэтому вы как бы смотрели на мир в целом, но не могли описать его понятийно.

— Смотрел на всё в целом, да, — подтвердил Аттал, сбавляя тон. — Сейчас уже лучше, намного! Хотя тоже есть проблемы. Я тут попробовал прочитать письмо, что написала Луиза, — он заговорил доверительным шепотом. — Послушай, Саня, я буквы некоторые не узнаю. Вижу букву, знаю, что знаю её, но не узнаю, а?

— Ну, что могу сказать, Аттал Иванович? Небольшая алексия. Пройдет, не переживайте.

— Пройдет, не переживайте, — недовольно проворчал хозяин. — Скорей бы уж. Когда в голову ударило — тогда, у Морозини — я вообще. У него надпись на стене. Сто раз её видел. А тогда лежал, глядел и не мог прочитать. Какие-то черточки, значки, ничего не понятно. Страшно было, — вспоминал Аттал, противореча самому себе.

— Да уж, — как мог, поддержал разговор Алекс.

— Голова болела, болела. Как в… э-э-э… в колокол били. Хорошо, хоть та девочка шторы закрыла. Свет резал эти, как они, блять! Как они? Но! Глаза. Чуть не помер, ей богу! Главное, не мог мысли в кучу собрать. Никаких планов или там воспоминаний. Комар мне говорил, говорил, а я не понимал. Ничего не понимал, Саша, — глубоко вздохнул хозяин и замолчал. — И сейчас такое бывает. Но уже редко. Спасибо тебе, Сан Доктор.

— Да не за что, Аттал Иванович, всегда рад вам помочь, — учтиво и уважительно отозвался Алекс. — А что дальше было, помните?

— Что дальше было? Помню. Хуже стало. Когда в… Э-э-э… В мобиле ехали. Отключаться стал. Они что-то говорили. А я ни черта не соображал. Только видел на их лице эти… как их? Когда ощущают.

— Чувства?

— Да. Нет. Почти. Эти, как их…

— Эмоции?

— Да, эмоции. По лицам понимал, о чём они говорят. Или что думают. Но слов уже не разбирал. Комару спасибо. Очень заботился обо мне. Он как приедет, отблагодарю его.

— Откуда приедет? — сглотнул слюну Алекс.

— Он отдыхать поехал. Скоро должен вернуться, — отмахнулся хозяин дома. — Не заморачивайся, ты его не знаешь. Э-э-э… Так вот. В больнице я вообще отключился. Только дома очнулся. И стал приходить в себя уже тут. Это ты знаешь. Первое время было тяжело. Помню, ты говорил, Луиза говорила, Валерка. Но ничего не понимал. Звуки, звуки, а смысла нет. Сейчас лучше. Намного. Почти здоровым себя ощущаю. Хожу даже, хоть и хромаю. Свет уже не это… как его?

— Не мешает?

— Нет. Другое слово хотел. Но ты тоже правильно сказал. Не так мешает, как раньше. Ещё очки вот темные нацепил, чтобы полегче. А вот запахи беспокоят. Особенно в доме. Э-э-э… Мне кажется, что даже пыль воняет. На улице хорошо. Тоже пахнет всем. Но приятно. Знаешь, что мне тогда помогало? Нет? Сон. Каждый раз просыпался и лучше. Прямо лучше, почему так? Хотя, давай сам догадаюсь. Этот, как его? Ну как он? Ну? Блин, ты же доктор по ним… по мозгам — вот! Я правильно понял, что во сне мозг отдыхает и перестраивает там всё внутри. Да? Так?

— Ну да, в целом вы правильно поняли. Вы в первую неделю спали процентов девяносто времени. Сейчас всё меньше и меньше. Сон действительно идёт на пользу, помогая скорее восстанавливаться.

— Хорошо, — вздохнул Аттал. — Вроде разобрался теперь, что у меня в голове происходит.

— А что-то мучает сейчас? — с профессиональным любопытством поинтересовался Алекс. — Может быть, испытываете дискомфорт при выполнении каких-то задач?

— Испытываю, Саша, испытываю. Сосредоточиться тяжело. Э-э-э… Мысли разбегаются. И ещё чувствую, что нервным стал. Раньше такого не было. А сейчас раздражаюсь по каждой мелочи. Словно на взводе.

— Ну, судя по всему, у вас неплохо получается себя контролировать, — похвалил собеседника Саша. — Да и в целом, вот сейчас мы с вами разговариваем, а я почти не чувствую пробелов в нашем диалоге. Речь у вас правильная, понятная. Вроде всё хорошо, на мой взгляд. Но с эмоциями — да, лучше научиться контролировать, потому что часто используемые нейронные сети имеют привычку закрепляться, становясь привычкой. Однако, вы большой молодец, идёте на поправку, опережая график.

— Ты думаешь?

— Да, я уверен.

Аттал даже откинулся назад и чуть улыбнулся. Видно, одобрение другого человека, да ещё и доктора, положительно повлияло на него.

— Хорошо, — ещё раз вздохнул он, на этот раз с облегчением. — Я рад, что поправляюсь. Скажи только, зачем мне надевают на здоровую руку… Э-э-э… Эту, как его?

— Повязку?

— Да, повязку. Весьма раздражает. Со здоровой-то может убрать уже, а?

— Аттал Иванович, ну, смотрите, какая вещь. Представьте, что вы хотите научиться играть в баскетбол. Но тренируетесь, играя в футбол. Через месяц изменятся ли ваши показатели в баскетболе?

— Нет, конечно. Что за вопрос?