Путь дракона

— Вам нравится? — спросил тимзин.

— Что вы сказали?

— Плащ. Его заказал смотритель каналов, который сгинул как раз в ночь перед освобождением. — Тимзин, подчеркнув последнее слово, приподнял чешуйчатой рукой приказ об уплате налога. — Перед освобождением города войсками благородной империи. Плащ не закончен, но у меня еще есть такая кожа, я могу перекроить его на вашу фигуру.

Гедер облизнул губы. Невозможно. Вдруг кто-то спросит, где он взял плащ? Придется сознаться. Или выдумать объяснение. Можно сказать, что добыл плащ по дешевке — например, на юге, пока патрулировал дороги по приказу Клинна. Или при обыске купил у караванщика какого-нибудь обоза.

— Вы и вправду можете его перекроить?

Тимзин с удовольствием расцвел наглой улыбкой.

— А вы можете это потерять? — кивнул он на бумагу.

Гедера на мгновение настиг отголосок радости, обуявшей его в тот день, когда он скакал прочь от контрабандистов, везя за пазухой драгоценности. Потерять одно налоговое извещение. Что с того Клинну — чуть меньше золота в сундуке и чуть меньше бравады в отчетах, отсылаемых в Кемниполь. Зато кожевник продержится еще год: стоило бы ему просто попросить о милости — и Гедер с легкостью «потерял» бы бумагу, даже без всяких новых плащей.

А кроме того, двадцать серебряных монет, не полученные Клинном, по сравнению с потерей каравана — дождинка в океане.

— Отбирать у честного человека право трудиться никому не выгодно, — изрек Гедер. — Я думаю, все можно уладить.

— Тогда встаньте на табурет. Я посмотрю, как лучше уложить драпировку на вашей фигуре.

Зима в Ванайях выдалась сухой. Тонкий лед и темная, почти неподвижная вода в каналах стояли на целый локоть ниже меток, показывающих высший уровень воды. Палые листья кружились у подножия стен, в садах и парках торчали голые стволы деревьев. Сосульки, свисающие с деревянных крыш, все больше истончались, новый снег так и не выпадал. Дни веяли холодом, ночи несли мороз. Оттепели, плеск весенних ручьев, пробуждение жизни — все придет только с весной, теперь же везде царили то ли сон, то ли смерть.

Вернувшись после истории с караваном, Гедер заперся дома, вытащил тканый кошель, купленный в Гилее, и высыпал драгоценности на постель. Мерцающие в тусклом свете камни и украшения, способные обеспечить Гедеру пристойную жизнь в Ванайях, таили в себе угрозу. Пытаться их здесь продать — значит рисковать тем, что камень или изделие кто-нибудь узнает. А если Клинн или кто-то из его фаворитов заметит, что у Гедера появились деньги, тогда и вовсе жди беды.

Поэтому он послал оруженосца продать только самые неприметные камни — три круглых граната и алмаз в простой серебряной оправе. В кошеле, принесенном оруженосцем, звякало серебро, бронза и медь, там же блестели два тонких золотых диска — податливых, хоть сгибай пальцами. Для Гедера — целое состояние. И сейчас, собираясь вечером по давно задуманному делу, он переложил часть монет в сумку, где уже лежала книга.

Академия выходила окнами на узкую площадь. В лучшие дни сюда приводили детей низших дворян и богатых купцов — нанять учителей, записаться на занятия. Резная дубовая арка вела в галерею, хранящую имена ученых и священников, которые читали здесь лекции в течение полутора веков со дня основания академии. Пахло воском и сандаловым деревом; в солнечных лучах, просеянных сквозь высокие горизонтальные окна, посверкивали зависшие в воздухе пылинки. Где-то рядом звучный мужской голос декламировал стихи. Гедер глубоко вдохнул здешний воздух.

Сзади послышались шаги. Служитель — хрупкий южнец с огромными черными глазами, заслонявшими пол-лица, — держался с боязливым почтением.

— Чем могу служить, милорд? Вам… вы что-то хотели?

— Мне нужна ученая консультация. Оруженосец сказал, что лучше всего идти в академию.

Южнец моргнул.

— Я… То есть, милорд… — Служитель запнулся и через миг взял себя в руки. — В самом деле?!

— Да.

— Вы пришли не с арестом? И не за податью?

— Нет.

— В таком случае, милорд, позвольте вам помочь. Не угодно ли пройти вот сюда?

В небольшой комнате сбоку от входного зала Гедер присел на деревянную скамью, за десятилетия истертую до гладкости. Голос, читавший стихи, звучал здесь тише, так что слов было не разобрать. Ослабив пояс, Гедер поерзал на сиденье, вспоминая, как ждал некогда собственных учителей, и отмахнулся от невесть откуда всплывшей боязни не ответить урок.

Дверь отворилась, в комнату робко ступил ученый из первокровных. Гедер вскочил.

— Добрый вечер. Меня зовут Гедер Паллиако.

— В городе ваше имя известно, лорд Паллиако. Тамаск мне сказал, будто бы вам нужен консультант?

— Да. — Гедер вытащил книгу. — Я переводил эту книжку, но здесь все как-то неотчетливо. Я бы хотел, чтобы мне нашли что-то похожее, только другое.

Ученый взял книгу осторожно, словно яркую, но незнакомую бабочку, и перелистнул страницы. Гедер нетерпеливо заговорил:

— Там пишут о крахе драконьей империи. В историческом ключе. А мне хотелось бы ознакомиться с умозрительным трактатом.