Путь Дзэн

К XVII столетию японская литература довела эту «бессловесную» поэзию до совершенства в хайку, — стихотворении, состоящем всего из 17 слогов, которое как бы оставляет тему, едва успев ее коснуться. Читателю не-японцу хайку часто кажется лишь началом стихотворения, или даже его заглавием, и никакой перевод не в силах передать впечатления, производимого его звучанием и ритмом. Как правило, перевод передает только образ — но и это немало. Встречаются, конечно, и напыщенные хайку, подобные японским картинам на дешевых лаковых подносах, изготовленных на экспорт. Хорошее же хайку — и об этом должен помнить слушатель не-японец — подобно камешку, брошенному в заводь ума слушателя: оно вызывает ассоциации в зависимости от богатства его собственной памяти. Хайку приглашает слушателя к соучастию и к сотворчеству, а не ошеломляет его, вызывая восхищение красующимся поэтом.

Развитие хайку было в основном заслугой Басё (1643–1694), чье чувство Дзэн испытывало потребность выразиться в поэзии совершенно в духе у-ши — «ничего особенного». «Написать хайку — говорил он — может только пятилетний ребенок». И стихам Басё присуща та же вдохновенная объективность, что и удивлению, выраженному ребенком. Они возвращают нас к тому чувству мира, которое рождалось в нас, когда мир впервые вставал перед нашим изумленным взором:

Кими хи такеЕки моно мизеру Юкимароге!

Ты зажигаешь огонь.Что я тебе покажу!

Огромный ком снега!..[84].

Басё писал свои хайку самым простым разговорным языком, и поэтому, естественно, избегал изысканных и сугубо ученых выражений. Он создал стиль, позволивший обыкновенным людям стать поэтами. Его современник Банкей то же сделал по отношению к Дзэн, ибо, как сказано в одном из стихотворений ^дока Иккю:

Все, что противоречит Уму и воле обыкновенных людей, Нарушает человеческие законы И Закон Будды. [17].

Это высказывание в духе Нань Цзюаня, который говорил: «Ум обыкновенного человека и есть Дао». Здесь слово «обыкновенный» скорее обозначает «чисто человеческий», чем просто «вульгарный». Именно поэтому семнадцатый век явился свидетелем популярности атмосферы Дзэн в Японии, охватившей всех, начиная от монахов и самураев и кончая крестьянами и ремесленниками.

Подлинное настроение хайку «выдает себя» в одном стихотворении Басё, которое, однако, говорит чуть-чуть больше, чем положено истинному хайку:

Как благороден тотКто не скажет при блеске молнии«Вот она — наша жизнь!». [105].

Ибо хайку видит жизнь в ее «таковости», без пояснений, — мировосприятие, которое по-японски называется соно-мама — «так как есть», или «просто так».

Сорняки на рисовом поле —Вырваны и брошены лежать просто так —Удобрение!

В Дзэн человек не обладает иным умом, кроме того, каким он сейчас знает и видит — и это почти выражено в хайку Гочики:

Долгая ночь.Звук воды говоритО чем я думаю.

Или с еще большей непосредственностью:

Звезды в пруду.Снова зимний ливеньподнял рябь на воде.

В стихах хайку и вака, может быть, яснее, чем в живописи, выступает тонкое различие между четырьмя типами настроения: саби, ваби, аваре юген. Тихое и трепетное одиночество саби ясно выражено в стихотворении:

На голой веткеУселся ворон.Осенний вечер. [105]

Менее очевидно, и потому более глубоко оно в таком хайку:

Вечерний ветерок,Укутывает водой Ноги цапли.

Или:

В темном лесуУпала с дерева ягода — Всплеск воды.

Саби — это одиночество в буддийском смысле слова как непривязанность и способность видеть, что все происходит «само собой», в чудесной спонтанности. С этим настроением связано чувство глубокого, бесконечного покоя, которое вызывает, например, длительный снегопад, мягко окутывающий все звуки, слой за слоем.

Падает снег.Непостижимое, беспредельное Одиночество.

Ваби, неожиданное узнавание все той же «таковости» в самых обыденных явлениях, и особенно в момент, когда честолюбивые надежды вдруг заволокло мраком неизвестности. Оно выражается так:

Калитка в кустарнике. И вместо замка — Улитка.

Дятел долбитВсе в том же месте. День на исходе.

Пусто зимой,По кадке с водоюХодят воробьи.