Путь эльдар: Омнибус

Ей нравилась эта мысль. Млекопитающие Терры, стенающие от ее немыслимой красоты.

А она тоже рыдала. Рыдала кровью. За разлагающийся мир-корабль, за всех исчезнувших и погибших сородичей. Ее плач был следствием того, что она видела надвигающуюся угрозу.

Ее звали Эла’Ашбель, Ясновидица.

Она решила, что ее имя можно произнести человеческим ртом.

— Эла’Ашбель, — старательно подражая человеческой речи, произнесла провидица. — Эла’Ашбель.

Да, похоже, люди смогли бы озвучить ее имя. Оно не лежало за пределами их физиологических возможностей, как Ллю’Жнеасс или Амт Ут’Дбаегд. Но они не смогли бы проинтонировать его правильно. Оно звучало бы грубо, как собачий лай.

Перед потерей зрения ее дар ясновидения был сильным, управляемым. Эла’Ашбель вызывала видения по собственной воле. Но теперь она была надломлена, находясь в неразрывной связи с породившим ее миром-кораблем — так же повреждена. Видения приходили, не спрашивая, и не приходили, когда она пыталась их вызвать. Иногда, их не было довольно долго.

Когда-нибудь они перестанут приходить вовсе.

Эла’Ашбель надеялась и молилась о том, что ей удастся завершить свою работу до наступления этого момента.

Или все будет потеряно.

«Сегодня все будет хорошо» — твердила она себе. Все знаки благоприятствовали этому. Сегодня, она могла бы попробовать увидеть что-нибудь, и дело, наконец, продвинется дальше. Она начала вслух произносить имена, надеясь, что это поможет призвать соответствующие видения. «Сантос. Гельфрих. Малакайр».

Провидица усмехнулась про себя, поняв, что скорее всего, своим эльдарским языком неверно выговаривает их, совсем недавно пеняя за это же людям. Имена какие-то странные. Пустые, бессмысленные. Просто звуки. «Сантос»? Ну, что это за имя? «Стертый шрам» на эльдарском, самое близкое. Зачем кому-то, даже млекопитающим Терры, называть кого-то «Стертый шрам»? А «Малакайр», одним неверным слогом отстоящее от эльдарского аналога какого-то «прудика»? Эти имена вообще что-нибудь значат?

«Сантос. Гельфрих. Малакайр» — снова произнесла провидица. Это имена ключевых игроков в ее игре. Вообще их было пятеро. Один, «Гарзулк», не был человеком, это имя принадлежало зеленокожему, но не поэтому Эла’Ашбель не называла его. Что-то не так было в этом имени, не нравилось ей это «Гарзулк». Как только провидица пыталась его произнести, за ним приходил какой-то отзвук, как эхо другого имени. Что-то такое, что пряталось за «Гарзулк», что-то, похожее на истину под прикрытием фальши. Что-то, что никак не давалось, потому как хитросплетения умов зеленокожих представлялись ей еще более странными и непонятными, чем людские.

Пятое имя когда-то было человеком, однако Четыре Силы выковали из него нечто собственное на своей адской наковальне. Имя звучало как «Эреб», и провидица не осмеливалась произносить его вслух, зная, что стоит ей это сделать, и тут же ее разум оплавится от пекла преисподней, а сама она окажется на полу, корчась в невыносимой агонии. Сущность этого самого «Эреба» и было тем, что когда-то ослепило ее.

«Сантос» — снова произнесла провидица. Ей почудился прохладный ветерок под затылком, и она с облегчением поняла, что видение приближается. «Сантос». Ее разум раскрылся, и она увидела Алабель Сантос, выходящую из тени видавшего виды посадочного челнока «Аквила» прямо в палящие объятия пустынного зноя и вытаскивающую из кобуры свой мельта-пистолет.

— Покажи себя! Пока прошу по-хорошему! — крикнула Алабель горячим, пустынным дюнам. — Я-то прошу, а вот моя рука с пистолетом вряд ли попросит дважды!

— Из-за нее нас убьют, — прошептал Балид.

— Убьют или освежуют, а потом убьют, что в принципе то же самое, но больнее, — согласился Фантони.

— Давай-ка, выйди к ней.

— Я? Да она меня не послушает. Я вообще тут только служу.

— Ты хотел сказать «сосу»? — проворчал Балид.

— Заткнуться и дать мне работать было бы сейчас дельным решением для вашей карьеры, — произнесла инквизитор Сантос. Парочка принялась возиться под посадочным модулем, и Сантос пришлось повернуться, чтобы одарить их презрительным взглядом. Балид и Фантони снова съежились в тени.

— И не надейтесь, что я не вижу вас.

Она вернулась к ним, ступая по красному песку пустыни, временно зачехлив оружие. Гвин Балид считал, что ее пушка всегда находилась в кобуре лишь временно.

Сантос была высокой и ошеломляющей в своей изысканной силовой броне. На грудной пластине сверкал розеткой цветка знак ее полномочий. Длинные черные волосы спускались на окованные серебром плечи, а шею поддерживало тонкой работы, отливающее бронзой устройство — наследие инцидента, который Балид до сих пор называл как «то весьма несчастное несчастье в улье Крендон».

Инквизитор одарила их взглядом своих глаз, один из которых был аугментированным имплантатом. Он испускал тонкий лазерный луч, невидимый в солнечном свете, но оставляющий яркую точку на телах помощников. Точка пробежала сначала по лбу Фантони и остановилась на его паху, потом то же самое произошло и с Балидом.

— Не делайте так, мамзель, — сказал Балид. — Я физически не переношу быть целью.