Путь истины. Очерки о людях Церкви XIX–XX веков

В своем известном призыве от 21 июля 1919 года святитель Тихон обращается ко всем воюющим сторонам с призывом прекратить братоубийственную войну. «Даже если бы сердца наши разрывались от горя и утеснений, наносимых нашим религиозным чувствам, нашей любви к родной земле, нашему временному благополучию, даже если бы чувство наше безошибочно подсказывало нам, кто и где наш обидчик, – взывал Патриарх, – нет, пусть лучше нам наносят кровоточащие раны, чем нам обратиться к мщению, тем более погромному, против наших врагов или тех, кто кажется нам источником наших бед. Следуйте за Христом! Не изменяйте Ему. Не поддавайтесь искушению. Не губите в крови отмщения и свою душу. Не будьте побеждены злом. Побеждайте зло добром…» (4, с. 161). Святитель Тихон призывает к милосердию с обеих сторон, не желая разделять свою паству, которая оказалась под разными знаменами. В Москве в те дни ожидали то англо-французской интервенции, то Деникина, войска которого подошли уже к Туле, большевики готовились бежать, а Патриарх в своем послании от 8 сентября 1919 года твердо заявил: «…установление той или иной формы правления не дело Церкви, а самого народа. Церковь не связывает себя ни с каким определенным образом правления, ибо таковое имеет лишь относительное историческое значение… Мы убеждены, что никакое иноземное вмешательство, да и вообще никто и ничто не спасет России от нестроения и разрухи, пока Праведный Господь не преложит гнева своего на милосердие, пока сам народ не очистится в купели покаяния от многолетних язв своих, а чрез то не возродится духовно в нового человека, созданного по Богу в праведности и святости истины» (4, с. 163–164).

А народ между тем или оставался глух к призывам главы Церкви или настолько устал, или так был напуган, что не внимал таким наставлениям. Москвич Н. П. Окунев записывал в дневник 1/14 октября 1919 года: «Накануне сегодняшнего праздника (Покрова) был в нескольких церквях, наблюдал, какие жуткие времена переживают наши храмы и духовенство. Там, где нет архиерейской службы, прославленного хора певчих, – там пяток молящихся (в большинстве случаев старушек), скудное освещение… и душу ущемляющая обстановка службы… нет псаломщиков, певчих, и службу совершает один только печального вида священник, а на клиросе какой-нибудь богомольный прихожанин, умеющий прочитать что нужно и пропеть положенное… Как-никак антирелигиозная пропаганда сделала громадное дело – дух безверия коснулся миллионных масс. А что будет дальше, когда станет холоднее? Я думаю, что многие храмы совсем закроются… Откуда брать средства для поддержания их и существования духовенства? Церковь от государства отделена – это еще полгоря; но люди-то государства отделились от нее – вот в чем безмерное горе! Точно обрадовались: вот, мол, были церковные расходы, а теперь я волен их и не делать. Бессовестные мы, простые русские люди, в особенности пожилые и старики. Ведь не всех нас перестреляли и заточили по тюрьмам и лагерям. Кому бы, как не нам, теперь еще чаще бы, чем прежде, направлять стопы свои в храм Божий, а мы сидим себе в своих комнатах и кряхтим о трудностях современной жизни. Прогневался на нас Господь, но это по делам нашим!» (110, с. 295).

3

В годы гражданской войны вся жизнь в России перевернулась и начала устанавливаться на новых основах, но были основы и неизменяемые: история, традиции страны и народов, ее населяющих, наконец, само географическое положение огромного государства. Большевистские правители в Кремле были вынуждены отказаться во многом от абстрактных целей своего эксперимента: от немедленного установления в России коммунистического строя и раздувания из России по всему свету мировой коммунистической революции. В то же время стало очевидным, что новая власть обладает определенным доверием у народа, что эта власть в состоянии сохранить Россию как единое и сильное государство.

С 1921 года, после частичного возвращения к нормальным основам государственности и хозяйствования, Церковь вновь пыталась договориться с кремлевскими правителями об условиях своего существования; было ясно, что Церковь не представляет никакой политической угрозы, но большевики не желали мира с Церковью. Вся их власть и вся их государственность были построены на идеологической платформе марксизма, развитой В. И. Лениным, и, с позиций ограниченного материализма, безусловно и окончательно отрицали веру в Бога. Целью коммунистов стало создание нового человека, у которого место веры в Бога заменяла бы вера в идею коммунизма, а духовная жизнь определялась бы постановлениями ЦК РКП(б). Церковь оказалась для большевиков таким же принципиальным и опасным врагом, как монархический строй, капиталистические отношения, свобода слова и совести.