Путь к Босфору, или «Флейта» для «Императрицы»

– Зэ… зря сняла, – кивнул он на белый платок. – Так спокойнее бы… было бы.

– Ничего не спокойнее, – фыркнула Арина. – Полевая санитарка из меня как Софья Ковалевская. Я и в палате боюсь одна без опытных оставаться.

Вадим, хоть и подивился про себя проницательности девушки, – не пришлось даже объяснять опасность вдруг оказаться на поле боя.

Немцы, к начштаба не ходи, собирались захватить важный железнодорожный узел. Никак иначе нельзя было объяснить эту крайне избирательную и слишком уж краткосрочную артподготовку. Их манера – выскакивать, как чёрт из табакерки. Наверняка уже атакуют…

Поправив фуражку с чёрным околышем и запахнув полы шинели, лейтенант взял подругу под руку.

Да, не похожи они на парочку мещан, совершающих рандеву, скажем, в кондитерскую на ратушной площади: он, хоть и «вольно», но всё же по форме, она в «желудёвом» платье, деловитую строгость которого уж точно не смягчает стёганая ватная тужурка. Сразу видно – служивые люди, но сразу же и видно – в данный момент не на службе. Так что, может, и обойдётся, если вдруг что…

Морская хроника

Высадка турецким транспортом 24 кавалеристов у Аккермана для разрушения железной дороги Бендеры – Рени. Десант был взят в плен, не выполнив своей задачи.

Морская хроника – взгляд со стороны противника

Крупно намеченная операция против Одессы вылилась в конечном итоге в авантюристическую высадку небольшого десанта близ Аккермана. На русском побережье должны были быть высажены 24 турецких кавалериста, одетых в русскую форму и частично говорящих по-русски. Целью высадки являлось разрушение железной дороги Бендеры – Рени и уничтожение соседних деревень. По выполнении задачи отряду надлежало прорваться в Румынию.

«Бреслау» сопровождал транспорт до Змеиного острова (остров Фидониси у Сулинского гирла Дуная), откуда транспорт в темное время до рассвета мог дойти до намеченного района высадки. Командир транспорта, турецкий морской офицер, отлично справился со своей задачей.

Высадка была произведена быстро, причем нескольких местных жителей, находившихся на берегу, захватили в плен, и транспорт вернулся целым и невредимым в Константинополь. Десантный же отряд, как и следовало ожидать, был тотчас же обнаружен русскими и взят в плен, не выполнив своей задачи.

«Бреслау» повернул к берегу Крыма, обстрелял у побережья несколько русских тральщиков и самолет, сбросивший бомбу, упавшую в расстоянии 1000 м от крейсера, и вернулся в Константинополь.

Кирилл

Колёсный скрип, звон лошадиной сбруи заставили его спрыгнуть с перекошенного крыла и присесть в тени. Как-то он прозевал приближение людей. Увлёкся. Делал одно приятное открытие за другим.

Как ни странно, но после столь основательной встряски его аэроплан особенно не пострадал, если не считать:

Первое – соскочившего с консоли мотора; но при этом медная трубка бензопровода только разогнулась, а сорванную резьбу можно было обновить и без токарного станка.

Второе – лопнувшей стойки шасси; ну да она трубчатая – временно срастить можно даже вставкой.

И третье – надломленного правого крыла…

– В полевых условиях – три полудюймовые дощечки и две дюжины гвоздей, – вслух констатировал лейтенант Императорского военно-воздушного флота.

Он проверил элерон, поскрипев вверх-вниз «рулевыми перьями» птичьего крыла «Таубе», повисшими на одном только клееном полотне.

– Однако сдаётся, германец нас с тобой спас, – похлопал лейтенант ладонью по крылу с дворянским гербом, отозвавшемуся барабанным гулом.

И впрямь, германский аэроплан и смягчил удар, сам треснувшись всмятку, и стал таким себе трамплином, благодаря которому самолёт Кирилла подпрыгнул верх и ещё спланировал саженей на сто, почему и сел, как положено, на шасси, вот только, охромев, чуток запрокинулся набок.

– Ну да это поправимо, – прокряхтел Кирилл, возвращая шпильки чугунного картера в гнёзда лонжеронов.

Мотор встал на место.

«Закрепить только как-нибудь до лерки и контргайки…» – Кирилл вытер пот на лице рукавом нательной сорочки.

И – присел за фюзеляжем машины, благо, накренившейся в его сторону так, что снизу не видно было даже ботинок с обмотками. Лихорадочно расстегнул фанерную кобуру «маузера».

– Гутен таг? – прозвучал грудной женский голос в вопросительной интонации.

Подумав, Кирилл поднялся.

На козлах старенькой коляски с облезлой кожей складного верха управлялась такая себе деревенская «матрона» – судя по небедному крестьянскому платью и совсем уж не крестьянскому экипажу. То ли супруга сельского богатея, то ли дочь управляющего. Особа в пёстрой, куропачьей расцветки, понёве, в местной разновидности шали – виллайне, – точно шотландскую юбку на плечи накинула. Голова замотана в повойник, но опять-таки, не по-русски – кружевной чепец выглядывает из-под платка, наползает на глаза. Так что их и не видать вовсе.