Путь к колодцу (СИ)

   К тому времени он уже научился владеть собой и знал цену невозмутимости. Но всякий раз выходил он из зала с полным сумбуром в мыслях своих, измученный погоней за витиеватым ходом их дискуссии. Страстно желая понять мудрость древней культуры, много раз посещал он диспуты, всё больше попадая под гипнотическое их влияние. Но что-то удержало его на краю пропасти безумия, не дало ему возможности запутаться в цепи их рассуждений, задохнуться в тонкой сети их аргументов. Смутное ощущение поверхностности и ненужности этих знаний окрепло в нём, и не с состоянии был он слушать нескончаемый перечень следствий ни кем не понятой истины... Он и сам не понимал её, но она жила в нём, в его поступках и решениях, жила непонятной радостью открытия, прикосновением к чему-то ни кому неведомому, принадлежащему только ему... Он знал и не знал эту истину, он просто жил ею, меряя ею мир и себя, не в состоянии высказать её. Он, простой дикарь из пустыни, был избран ею, и поэтому все эти мудрецы были в его власти, а не он в них... Истина жила совершенно самостоятельно, жила в поступках, в высокомерных властных взглядах его темников и тысячников, через его прикоснулись они к ней и обрели мудрость, дарованную ею. Кем были они? Кем стали? Степняки, с детства привыкшие к седлу, аркану, клинку и луку, но овладели они искусством ведения дипломатических переговоров с самыми высокообразованными сановниками империи. И, повинуясь воле его, повергали в прах, под копыта его коней, империи...

   А сейчас мучается он, пытается понять - да что же было у него, чем пользовался он, или что использовало его...

   И может назовут его прожженным политиком, способным подбирать и расставлять людей на постах своей быстро выросшей империи. Но кто учил его этому? Из каких мудрецов брал он себе подручных? И не слепыми исполнителями воли его были они...

   Ни что не случайно в этом мире... И простая былинка растёт в степи благодаря совпадению множества случайностей, каждым изгибом своим, каждым зубчиком листа своего, обязана она не своей прихоти, а реальности - копыту талпара, смявшего его стебель, саранче, надкусившей его... Всё помнит былинка, выбрасывая свои побеги и узкие стрелки листов - и тень своих соседей, и голос предков... И нет двух одинаковых былинок в мире и не будет. Но случайности, когда накапливается их всё больше и больше, перестают быть случайностью и становятся законом, неотвратимым и неизбежным роком. Каждая случайность - узелок в бесконечной сети, сплетённой причиной и следствием... И случайными кажутся они только глупцу, не способному и не желающему видеть единство мира. А хочет ли он видеть причину? Убог человек со всеми способностями своими и в своём желании увидеть первопричину... И первопричину, скрытую в бездне, не в состоянии он рассмотреть, да и как подступиться к ней, когда кружится голова и подгибаются колени уже рядом с бездной, утянувшей уже не одного...

   Глава 33

   Но пора прекращать ночные размышления, уже собрались темники у ханского бунчука в почтении ожидая его. Перестал подкладывать в догорающий костёр резные поленца телохранитель в надежде отвлечь Повелителя от огня, что бы обратить его внимание на выглянувшее из-за горизонта дневное светило, взглянувшее краем своим на землю и залившего степь нежностью своего утреннего света.

   Чуть заметная досада шевельнулась в глубине души Повелителя. Вот так каждый раз - только удаётся собрать ему разбежавшиеся, как косяк жеребцов в весенней степи, мысли, только мелькнёт где-то вдали свет истины, как выстраиваются темники, несут рабы его походные одежды, его еду, которой едва касается он, делая несколько глотков кумыса... И ведут Белого, с глазами наполненными покоем, уныло помахивающего хвостом, встряхивает Белый, под звон золотой уздечки, головой, ожидая из хозяйской руки лакомства. И спадает с трудом достигнутое за ночь состояние сосредоточенности, и твердеет в груди тяжёлый сгусток холодной глыбы, деревенеет язык от ненависти и презрения...

   Выйдя из юрты, смотрит он в глаза темников своих, спокойная уверенность в них, величие и сила в каждом движении их. Не отблеск ли это его силы, его величия? Не он ли даровал им силу и власть? И безоглядно верят они ему, источнику своей силы. А где взять ему веру в себя, в свою жизнь? Где найти источник силы?

   Ставит он ногу на услужливо подставленную спину стременного раба и садится в седло, привычно ловя стремя. Вскидывает головой Белый, ощутив привычный груз, легонько всхрапывает, позванивает наборной искусно кованый повод.