Путь к океану

Стоп! Элаймус? Какого темного он тут делает? Когда первый шок прошел, до меня начало потихоньку доходить, что леквер не просто имеет наглость своим видом прерывать мои размышления, а еще и в окно стучит. Удивительно, как он его еще не разбил.

— Открой же, идиотка! — пропустила двойная рама. Теперь точно не открою!

— Сам открывай!

— О, Сотворитель, как ты мне надоела, женщина. Ты думаешь, если бы я мог, я бы не открыл? Слушай меня сейчас очень внимательно. Я пришел тебя спасать.

— Зачем? Мне что, кто-то может испортить пребывание в этом чудном местечке? — издеваюсь, ежику понятно, не только Элистару. Все-таки они с Гервом невообразимо похожи. Как и внучок, дедуля скорчил такую презрительную гримасу, будто я ляпнула совершенную глупость.

— Да и, вообще, чего это ты меня решил спасти? — продолжила я беседу, не обращая внимания на выражение лица зеленоглазого типа. Если на способности гримасничать сходство между Элистарами не кончалось, значит Элаймус не просто пришел мне помочь. А с одной, только ему знакомой, целью, — Или ты тайно состоишь в благотворительном обществе по спасению человеческих девиц?

— О! Догадливая, — удивительно, но подобный комплимент показался мне сомнительным. Хотя, по идее, мне следовало прыгать от радости до потолка: в кои-то веки кто-то из Элистаров признал меня несколько выше по уровню развития, чем червяка, — Может, сначала впустишь, и я тогда тебе все расскажу.

— Ладно, черт с тобой, — мрачно пробурчала я, все еще не понимая, почему леквер сам не откроет окно. Да и, вообще, почему ему надо влезать именно в окно, неужто в этом доме дверей нет?

Сложный замочек, напоминающий щеколду, сработал моментально, рама едва скрипнула. В открывшуюся брешь хлынул ледяной ветер, такой ароматный и свежий, что закружилась голова. Элаймус, даже не опираясь руками, вскочил на подоконник, немедленно сиганув в комнату.

— И, я бы на твоем месте оделся, — без переходов начал он. Непонимающе глядя на него, я повернулась к небольшому зеркальцу под самым потолком и почувствовала, как краснею. Конечно, стоящий рядом мужчина больше всего походил на своего товарища — Дапмара Дерсева. Худой, морщинистый, одним словом, старый хрыч. Только у хозяина Сэр-э-Ревет не было таких насыщенно-зеленых, словно сосновая хвоя, глаз, с издевкой осматривающих меня. Скорее, он напомнил мне Шерненса, не вовремя повернувшегося в тот момент, когда я переодевалась. Да и одежда на мне все же была. Ну, во всяком случае, если можно таковой считать почти прозрачный спальный комплект, состоявший из свободной майки-безрукавки и коротеньких шортиков.

— Перебьешься! — фыркнула я, нагло усаживаясь на кровати по-турецки, — Давай говори, что же такое страшное надо мной нависло, что ты решил оградить меня от этого?

— Ну, ты не совсем права, Лида. Нависло не над тобой, а над нами. И это уже частично объясняет то, зачем я здесь. Мы сейчас находимся практически на границе этого мира, в особняке Всевидящей. Азули всегда любила воду. Ее просто тянуло к ней, как магнитом. Так что я не удивился тому, что она создала этот домик прямо на берегу. Предупреждая дальнейшие расспросы, хочу добавить, что она не появлялась здесь с того дня, как приволокла тебя. Честное слово, увидев тебя живой, я страшно удивился: в тот момент ты напоминала больше сырье для фарша, чем человека.

— И ты не знаешь, каким образом я выжила?

— Примерно представляю. Она могла воспользоваться своим даром Творить, точнее, трансформировать. Андереты не способны полноценно что-либо создавать, в отличие от некоторых лекверов. Разрушать — это да. Видимо, это у них от людей. А вот превращать одно в другое они могут. Это не требует затрат ни сущности, ни энергии.

— Слушай, хватит мне тут читать лекцию, — возмутилась я.

— Ну, ты же должна знать хоть что-то о своем даре, дорогая. Для того, чтобы щиты ставить, да молниями швыряться, особого ума не надо. Нет, все-таки в жизни нет ни капли справедливости! Какая-то человечка Творит, а чистокровный леквер должен опираться лишь на свою сущность.

— Ой, Элаймус, прекрати занудствовать, мне твоего потомка хватило! Тот тоже, на одну нормальную фразу десять стенаний и пять ругательств выдавал. Меня другое сейчас интересует: на что именно мы можем рассчитывать?

— Ты имеешь в виду, что у меня за сущность? — уточнил мужчина. Я расплылась в неподражаемой улыбке. И только один человек точно знал, что после нее ничего хорошего ждать от меня не приходится.

— Догадливый! — протянула я.

— Вода… Знаю, звучит очень смешно. Сам вначале постоянно шутил с Азули по этому поводу. Все говорил ей: "Ты, наверное, любишь не меня, а мою сущность, мою жидкость…".

— И нет ничего смешного, — хмыкнула я. Нет, мы со Всевидящей точно родственницы. Во всяком случае, дальние. Иначе как объяснить тот факт, что мне всегда нравились эксперименты над внешностью, своей или чужой, а в итоге выяснилось, что я еще и влюбилась в того, кто может менять свои лица, как перчатки? — Что именно ты можешь делать с водой?