Путь к счастью

Не стоит думать, что от покраски облик Ленина становился неузнаваемым. Слышала, так случалось в иных местах, но только не у нас. Прежде чем нанести новый слой колера, дядя Саша снимал вонючим растворителем старый, затем тщательно подчищал остатки тончайшей наждачной бумагой, а уж только потом колонковой кистью наносил новый слой.

Накануне описываемых событий дядя Саша аккуратно покрасил Ленина. Краска высохла, но на неё налипли пылинки, и довольно густо, отчего вождь покрылся легкой ворсистостью, особенно это было заметно на лысине. Подобное случалось и ранее, правда, не в таком обилии. Другой бы махнул на это рукой и подождал, пока ворс не отпадёт сам собой, но только не наш столяр. Был он человек обстоятельный, во всём любил порядок, особенно в политико-просветительных вопросах, к которым относил заботу о памятнике. Заметив прилипшие соринки, он обратился за помощью к уборщице Марии Ивановне, которую в ДК звали по-простому тётя Маша.

Мария Ивановна, женщина высокая и полная, работала в доме культуры почти всю свою жизнь. Была она набожна, по воскресеньям и в престольные праздники обязательно посещала храм. В красном углу её комнаты висела бумажная икона с портретом Николая Чудотворца, украшенная яркими пластмассовыми цветами. Религиозные праздники, в частности, Рождество и Пасха, были для Марии Ивановны самыми почитаемыми днями в году. Она любила эти дни больше собственного дня рождения.

Как ни странно, но одновременно с этим ей были по сердцу и советские праздники, к примеру, 7 Ноября, 1 Мая, 8 Марта и 23 Февраля, которые она ежегодно отмечала. Особой любовью и почитанием у неё пользовался День Победы 9 Мая. В самом начале войны она проводила на фронт жениха, а обратно не встретила – он погиб в последние дни сражений за Кёнигсберг. Выйти замуж ей так и не удалось, была она бездетна.

В праздничные дни она пекла пироги с капустой, делала селёдку под шубой, доставала припрятанную для этого случая бутылочку красного полусладкого вина «Лидия» и приглашала к себе соседок по дому. Случалось, к их компании присоединялся дядя Саша и неизменно привозил бутылку недорого портвейна и двести граммов конфет «Стратосфера».

Тётя Маша и дядя Саша из всех сладостей кондитерской фабрики «Красный Октябрь» предпочитали именно «Стратосферу». Лакомились ими только по торжественным дням. Конфета слыла шоколадной, но таковой не являлась. Шоколад у неё был только снаружи, внутри было нежнейшее белое суфле, в котором, как осколки метеоритов в пушистых облаках, утопали кусочки дроблёных миндальных орехов. Аккуратно разломив «Стратосферу», дядя Саша половинку конфеты брал себе, другую складывал рядом с чашкой тёти Маши, говоря при этом:

– Да, некуда деваться, хочешь не хочешь, а в космическом пространстве мы всё равно впереди планеты всей.

– Уж это да-а…

– Этого у нас никогда и никому не отнять.

– Уж это, как водится, никому и никогда, – соглашалась тётя Маша и откусывала от своей половинки.

– Пусть только попробуют, пусть только сунутся…

– Ды где им, куды ж им, они же эти… Ну, ты понял меня.

– Мы им всем, случай чего, покажем кузькину мать. Мы ж такие, нас, если что, не унять! А то ишь ты, какие они, – рассуждал дядя Саша и с лёгкой тоской смотрел на опорожнённую бутылку.

Мария Ивановна понимающе улыбалась и наливала в большой расписной бокал индийского чаю, того, что со слоном на коробке. Его она заваривала только в воскресные и праздничные дни. Дядя Саша ей в ответ блаженно улыбался, шумно отхлебывал чай и, положив на её руку свою, замечал:

– Погодка-то как раз под праздник навострилась.

– Да, погодка неплохая, – отвечала она и приветливо глядела на него.

– Да и мы вроде не хуже, – говорил дядя Саша и гладил своей тощей шершавой рукой её мягкое припухшее запястье.

– Что ж, мы тоже не лыком шиты.

– Уж такими мы уродились, – смущенно двигая свою половинку конфеты поближе к женщине, замечал дядя Саша.

– Да, такими уродились, что ни в сказке сказать и никакими перьями не описать, – соглашалась тётя Маша, двумя пальцами брала половинку конфеты, медленно подносила ко рту и, жуя, умилённо смотрела на дядю Сашу. Потом, шумно вздохнув, начинала напевать вполголоса: «Что стоишь, качаясь, горькая рябина, головой склоняясь до самого тына…»

Как в голове уборщицы совмещались престольные и советские праздники, неизвестно, но вождь пролетарской революции был ею не менее уважаем, чем святые угодники. Поскольку Мария Ивановна была женщина чистоплотная и трудолюбивая, то работала на поприще уборки дома культуры с огоньком. И, конечно, особым её вниманием пользовался памятник Владимиру Ильичу. Не проходило и пары месяцев, чтобы она не помыла его с головы до ног. Для этого у неё были специальные розовые и голубые тряпочки, вырезанные ею из собственных ношеных байковых панталон. Она нисколько не стеснялась этого и на любопытствующие вопросы отвечала, что лучшей ветоши для протирки не найти. И действительно, после её обработки голова и другие части товарища Ульянова блестели, как новые.