Путь к сердцу. Баал

Зачем она рискует? Зачем дразнит его, провоцирует, нервирует своим присутствием? Ведь могла бы сидеть тихонько с утра до вечера в комнате, не мозолить глаза, пить чай, а по вечерам выходить на крыльцо и смотреть на звезды. И две недели пролетели бы незаметно, спокойно, а там… новая жизнь. Равнины или Мир Уровней – она справилась бы (как-нибудь), ведь главное продержаться сейчас, не вести себя неадекватно и странно, не удивлять саму себя сумасшедшими порывами и идеями.

Но она удивляла. Ей хотелось… Нет, не так – ей до отчаянной тоски не хотелось сидеть в комнате, вести себя тихо и быть тише воды, ниже травы.

Но почему?

Ответ долго не шел; качалась у крыльца трава, шелестели деревья; плыли в неизвестном направлении далекие тучи.

А потом вдруг стало ясно – да потому что. Потому что, несмотря на то, что она находится Бог знает где, на окраине некого странного места, ее жизнь вдруг расцвела и наполнилась красками. В ней неожиданно появилось то, чего не было раньше – запахи и звуки, нечто настоящее. Интерес?

Конечно, через две недели все изменится – Алька вернется к цивильному существованию: будет вновь искать работу, учиться жить в новом мире, мечтать о спутнике жизни, а тот будет тенью ускользать. Будут надежды и планы, а того, кто будет колыхать сердце, снова не станет.

А пока он был.

Да, вот так странно. Почему-то именно этот незнакомец – дикарь, вредный упрямец, иногда просто осел – взял и оживил ее изнутри, будто влил в сухой колодец воды. И пусть эта вода иногда казалась мутноватой и странновато пахла, но она все равно была свежей, была живой, она была тем, чего раньше не было. Колодец не должен быть без воды, а вода без колодца – неуклюжее сравнение, но другое на ум не шло.

И да, у нее два варианта развития дальнейших событий: тихо выждать две недели и удалиться прочь, гадая, что могло бы быть, будь она посмелее, или же быть посмелее.

Алька выбирала последнее.

Нельзя бояться. Если в кои-то веки очнулось ото сна собственное сердце, было бы глупо логикой перекрывать ему дорогу – ну и что, что незнакомец рычит? Зато реагирует.

Вспомнив мрачное и крайне удивленное лицо этим утром, Алеста рассмеялась – надо же, как испугался, что придется ее поцеловать, шутку не распознал! Заартачился так, будто она уродливее всех на свете, едва ноги не сломал, как ломился из кухни. Ей бы обидеться, да вот только вместо обиды внутри плескалась нежность – она вновь задела его за живое. И за что-то болезненное. А теперь думала о мужчине, кого сама прозвала «Богом Смерти», и невыносимо сильно хотелось его обнять – приблизиться и осторожно погладить.

Да уж, погладишь. И как, интересно, его на самом деле зовут? Такому ни одно имя не подходит – все кажутся либо чужими, либо чрезмерно мягкими. Вениамин? Джерад? Лиам? Нет, она совершенно не могла представить его Лиамом…

Текли минуты. На мгновенье выглянуло солнце; доски сделались почти золотыми и ярко зажелтели в зеленой траве. Мысли переключились в иное русло, и брови нахмурились – одна вещь волновала Альку уже не первый день – Любовь. Точнее, то количество именуемой этим словом энергии, которым она напитала мрачного соседа за последние трое суток. Сколько она влила в него, как вычислить – литры, куболитры?

«Три бассейна и одно море».

Губы вновь растянула улыбка. Нет, правда, если бы она сделала что-то подобное дома, мать выпорола бы ее ремнем, а после собственноручно выселила жить в Равнины, дабы дочь не позорила женский род идиотской и неуправляемой щедростью. Где это видано, чтобы какому-то мужчине и столько сразу?

А ей хотелось. Хотелось обнимать незнакомца, хотелось растопить его, утешить, позолотить изнутри. Хотелось хоть раз увидеть на его жестком лице улыбку и отблеска тепла в глазах, хотелось знать, что у нее получилось…

Получилось? Согласно учебникам в школе, единственное, что у нее могло из этого процесса получиться, – это нагнести обстановку, потому как ничего, кроме приступов неконтролируемой ярости, агрессии и самолюбования, Любовь в мужчине вызвать не могла – не в таких количествах.

Оно подтверждалось и на деле: чем больше Алька старалась, тем хуже пока выглядел результат.

Пока.

Вот только она продолжала верить не учебникам, а словам бабушки, которая утверждала, что настоящая Любовь – это смесь ласковой нежности, гармонии, понимания и заботы, – а как подобный коктейль мог вызывать ярость? Никак.

Перед глазами вновь встал знакомый уже образ: хмурые брови, жесткие складки у губ, сильная шея, мускулистые руки. Один Создатель ведал, как сильно ей хотелось зарыть пальцы в черные густые локоны, а там хоть трава не расти, хоть в пропасть с разбега…

Алька вздохнула – взялась она за задачку. Но теперь поздно – если отступит, никогда себе этого не простит.

Звук шагов – непривычно тихих и легких – раздался на крыльце, когда она стояла у ведущей в подвал двери и прислушивалась, пытаясь понять, что за ней.

Шаги?

Алька вздрогнула. Если хозяин, то надерет ей уши, но это не он – не может быть он, его ботинки стучат иначе. Значит, гость.