Путь к социализму: пройденный и непройденный. От Октябрьской революции к тупику «перестройки»

Можно ли считать эту ситуацию фатальной? Отнюдь. При всей прочности позиций советской бюрократия в хозяйственном аппарате, она была лишена собственной социальной опоры в лице финансовой олигархии и крупной буржуазии, и находилась под контролем политической власти, принадлежащей рабочему классу, вынуждена была, если и не всегда за совесть, то хотя бы за страх служить этому классу. Поэтому монополистические тенденции в советской экономике, порождая бюрократизм, не давали ему стопроцентной гарантии выживания. Как отмечал в 1927 году И. И. Микоян, «отличие монополии в советской экономике от капиталистической монополии заключается в том, что судьба загнивания не является неизбежной для нас. Однако возможны известные, отдельные пункты монополистического загнивания». Анастас Иванович не склонен был тогда преуменьшать опасность, ясно отдавая себе отчет в связи бюрократизма экономического и политического: «Речь идет об опасности бюрократизации наших хозяйственных органов, об ослаблении стимулов к дальнейшему их улучшению и развитию, об отрыве от масс и пренебрежении их повседневными нуждами. По существу дела опасность бюрократизации наших хозорганов представляет собой главнейшую часть общей опасности бюрократического перерождения нашего государства, борьба с тенденциями которого является основной задачей нашей партии и рабочего класса»[70]

. Запомним эти слова — «основной задачей». Это — повторение ленинской тревоги: «Вся работа всех хозорганов страдает у нас больше всего бюрократизмом. Коммунисты стали бюрократами. Если что нас погубит, то это»[71]

.

1.3. Противоречия интересов между рабочими и администрацией госпредприятий

Обособление экономических интересов предприятий и хозяйственных ведомств, неизбежное в условиях товарного хозяйства — ибо именно этот обособленный интерес выступает важнейшим стимулом эффективного ведения производства — при наличии рыночного монополизма порождает и монополистическую бюрократию. Это положение является источником внутренних противоречий в социализированном секторе, когда особые интересы хозяйственной бюрократии приходят в столкновение с общими интересами рабочей массы. Возможность такого рода противоречий была отмечена В. И. Лениным еще на заре нэпа. В «Проекте тезисов о роли и задачах профсоюзов в условиях новой экономической политики», подготовленных к XI съезду РКП(б), В. И. Ленин, говоря о переводе государственных предприятий на хозяйственный расчет, отмечал: «Это обстоятельство, в связи настоятельнейшей необходимостью поднять производительность труда, добиться безубыточности и прибыльности каждого госпредпрятия, в связи с неизбежным ведомственным интересом и преувеличением ведомственного усердия, неминуемо порождает известную противоположность интересов между рабочей массой и директорами, управляющими госпредприятий или ведомствами, коим они принадлежат. Поэтому и по отношению к госпредприятиям на профсоюзы ложится обязанность защиты классовых интересов пролетариата и трудящихся масс против их нанимателей»[72]

.

Рабочий класс в период становления социализма обладает весьма многообразной и противоречивой гаммой экономических интересов. Рабочий класс выступает пока как особый класс, не превратившийся еще в общенародную ассоциацию тружеников, но развивающийся в этом направлении. Отсюда проистекают его экономические интересы как собственника средств производства и направителя производства — и со стороны надзора за эффективным использованием этих средств производства хозяйственным аппаратом, и со стороны непосредственного участия в организации и управлении производством, и со стороны поддержания производственной дисциплины в своих собственных рядах. Другая часть интересов рабочего класса связана с его положением как получателя заработной платы и отсюда вытекает ревнивое, а подчас и болезненное внимание к соблюдению равенства труда и его оплаты. Наконец, часть рабочего класса несет в себе эгоистические мелкобуржуазные привычки, сохранившиеся от капитализма, частично поддерживаемые и относительным обособлением рабочих от непосредственного участия в хозяйских и распорядительных функциях, что противопоставляет социальные роли рабочих и хозяйственников. Отсюда отношение к общей собственности, как к чужой, к труду, как к казенной повинности, что ведет к широкому диапазону настроений отчуждения — от рвачества до иждивенчества.