Путь к свободе

Девять суток белые держали каменоломни в осаде. Люди оставались без воды, без хлеба. Партизаны питались немолотым зерном, ели сырое мясо; бродили в разорванной сильными взрывами воздуха одежде, изнемогающие от жажды, худые, закопченные, обсыпанные известняком, с черными, блестящими от копоти лицами, ослабевшие, как после тяжелой и изнуряющей болезни.

— Ой, исты хочется!

— Пить…

— Ой, печет… сил нет…

— Пить…

Смерть все чаще выхватывала из рядов партизан одного за другим.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

1

Ковров собрал командиров, политработников обоих отрядов и предложил, пока еще есть силы у людей, попробовать вырваться из кольца белых, уйти в Аджимушкайские каменоломни. Он изложил свой план. Шаг был рискованный, но другого выхода не было. Все знали, что при таком положении дел можно потерять на этом двадцативерстном переходе двухсотенный отряд замученных и полубольных людей.

Партизаны надеялись на ночь. Темнота поможет им, тем более что белые не знали численности партизанского отряда и боялись его.

Ковров попросил Дидова и Базалева приготовить отряд к вылазке.

Мрачное подземелье ожило. По туннелям замелькали огоньки коптилок. Кое-где на перекрестках запылали костры; тревожно поползли от них по галереям клубы голубого кизякового дыма; россыпи искр вихрем отрывались от костра, ударялись о мокрые потолки и не гасли, мешались в гривах дыма, устремляющегося к выходам.

Гул человеческих голосов наполнял подземелье.

Ковров, оставшись в тупике, где происходило совещание, скатал свою шинель и, отдыхая на соломе, обдумывал предстоящую вылазку. Сжевав горсть прелой пшеницы, он с каменорезом ушел туда, где был назначен сбор отрядов.

Партизаны собрались в широком и длинном туннеле, освещенном большим количеством коптилок, прикрепленных к стенам. Бойцы возбужденно разговаривали, перекликались, и все кругом нетерпеливо гудело каким-то особым волнением. В мутноватом свете колыхались стволы винтовок, поблескивали штыки, на спинах вздувались сумки, шинели, овчинные полушубки, мешки, и всюду блестели пулеметные ленты. В самом центре над фуражками, папахами, шапками алело боевое знамя отряда.

Глаза Коврова скользнули по бойцам, выстраивающимся вдоль стены. Люди были оборваны. Почти у каждого бойца виднелись голые колени или светились локти, на некоторых какое-то тряпье едва прикрывало тело. Обувь была порвана, у многих ноги обмотаны тряпками, некоторые были совсем босые.

И, несмотря на это, люди были собраны по-военному, в каждом чувствовалась боевая готовность.

«Вот они какие, дорогие мои воины! — думал Ковров. — Они теперь не станут ни перед кем на колени, они умрут, но не будут больше рабами… Они будут свободными».

Теперь Коврова еще больше мучила дума: как спасти, как увести всех этих полузамученных, но крепких духом людей? Ведь путь длинный и невероятно опасный; нужен прорыв сильного вражеского кольца, неминуемы стычки в пути. Возможно и окружение…

Ну, что ж, Сергей, у меня все готово, — сказал Дидов, беря Коврова за локоть. — Давайте похороним товарищей — и в путь.

— Действуй.

Дидов подал команду вести отряд к убитым товарищам, и все с шумом двинулись вниз по галерее.

Два каменореза осветили факелами глухой тупик. Убитые бойцы были сложены рядами, плечом к плечу, и все они казались огромными. По всему первому ряду убитых было разостлано красное полотно с надписью: «Вечная память борцам за свободу! Прощайте, дорогие братья! Прощайте, товарищи!»

— Этот только вчера со мной шутил, — кивком головы показывал факельщик на убитого партизана с высоким, желтым, с большими залысинами лбом. — Рабочий с завода… Такого душевного человека я еще не знал. Четверо детишек осталось… — Факельщик умолк, смахивая рукой слезу с лохматых усов.

С другой стороны группа партизан разглядывала убитого молодого партизана с обнаженной светловолосой головой. Лицо его выражало спокойствие, — казалось, он спал.

— Милый братишка, — произнес партизан, опускаясь перед ним на колени. И, целуя его в лоб, говорил: — Прощай, Вася, прощай, дорогой друг, отомщу за тебя, буду мстить до конца моей жизни… Прощай, Вася!..

Ковров поднялся на камень.

Знамя отряда приспустилось. Огни затрепетали на золотых буквах знамени. Люди склонили головы.

Потом погибшие товарищи были заложены щебнем до самого потолка тупика, и партизаны медленно направились к выходам.

Перед вылазкой была отобрана добровольная разведка в количестве пятидесяти человек. Командовать ею было поручено Мышкину. В задачу разведки входило: вылезть, залечь и лежать в цепи, чтоб не обнаружить себя, пропустить весь отряд из каменоломен под своим прикрытием. Последней из каменоломен выйдет кавалерия.