Путь к Цусиме

"Энергичный, умный командир, на парусных судах хватавший звезды с неба, попадает на современный броненосец, на этого левиафана. Создавший себе славу, как "парусник", он сразу натыкается здесь на все новое, незнакомое, теряется и часто не находится; из образцового командира парусного корабля он становится ниже среднего на современном. Да; и его рыцарское благородство, и его честность, и его джентльменское отношение к подчиненным — офицерам и нижним чинам, и его безграничная храбрость, доказанная уже после смертельной раны, все это остается в удел ему. Но тем не менее сам корабль с его трюмами, его машины, электрические шпили, башни с гигантскими орудиями, их установки, бесчисленные переборки, горловины, палубы, — все это для него чуждо. Он не знает своего корабля, на каждом шагу он — новичок в деле; он боится ближе подойти к нему и вникнуть в него, рискуя все время выказать свое незнание или отдать свое распоряжение невпопад. Преданный своему делу человек, в своем служебном деле опоздавший лет на 30, делает все, что в его силах, делает многое; но он жалок,

он — не голова корабля, и ему не должно быть места на современном левиафане"…

А вот и еще один яркий пример из того же письма.

"На одном броненосце, где командиром был благородный и преданный своему делу человек, но ровно ничего не понимавший в механическом деле и в электричестве, случилась раз такая история. В 12-дюймовой башне испортилась электрическая часть для вращения башни, вышла неполадка с реостатами. На ученье башню вращал вручную мичман N, командир башни. После ученья командир броненосца спрашивает его: — "Вы вертели вручную?" — "Да". — "Ну, а при ручной передаче как работали реостаты?" — "Прекрасно", отвечает N, нисколько не смутившись. Настолько же был на высоте современной техники корабля этот, выслуживший ценз старший наш руководитель и в других специальных частях".

Как непростительно небрежно и неумело относятся многие командиры к механизмам[212] и как они исправность и целость их приносят в жертву своему самодурству и желанию произвести внешний эффект при входе на рейд, иллюстрацией для этого может служить любимый маневр некоторых из них: корабль молодцевато вступает на рейд полным ходом, а затем один за другим отдаются приказы — "отдай якорь", "полный назад"… Нечего и говорить, как отзываются на механизмах подобные эксперименты таких "настоящих моряков".

У нас это было совершенно обыкновенное явление, что командир ничего не понимает в машинах, в электричестве, очень мало в артиллерии и минном деле; и это давало возможность всем этим специалистам, а особенно механикам, "втирать очки" командиру. To и дело висит в воздухе угроза, что машина "взорвется", если не сделать того-то и того-то; а в предотвращение этого старший офицер готов всячески облегчить машинную команду и навалить работу на строевых. Понять же и мало-мальски оценить работу механиков они совсем не могли.

Командирам часто недоставало еще многих других необходимых познаний. В Морском Сборники за 1906 г. читаем, напр… следующее:

"В русском военном флоте[213] командир, не знающий штурманского дела и не умеющий водить своего корабля, составляет обычное явление. Бывало и так, что некоторые гг. командиры даже морской карты не умели прочитать как следует[214]

. И таким-то лицам вверялись многие сотни человеческих жизней и многомиллионной стоимости корабли"…

Теперь моряки сознаются сами[215], что "все способы, практикуемые ныне для того, чтобы произвести выбор офицеров на должности командиров, совершенно неудовлетворительны, вследствие чего в командиры зачастую и попадали у нас люди, непригодные к этой должности": это было будто бы между прочим одной из главных причин, почему Рожественский не был склонен обращать внимание на мнения командиров своей эскадры.

Рожественский перед уходом его эскадры из Балтийского моря устранил двоих командиров, как лиц неспособных и в военном флоте нетерпимых. Тем не менее лица эти были назначены командирами на эскадру Небогатова, и таким образом через несколько месяцев они были посланы морским штабом Рожественскому как бы вдогонку…[216]; а 15-го мая оба они сдали свои броненосцы Японцам, имея всех офицеров живыми и здоровыми…