Путь королей

Шаллан оторвалась от стены и поспешила следом за наставницей прочь из переулка, ощущая дурноту и потрясение. Ревнителям не разрешалось применять духозаклинатели к людям. Они вообще старались не пользоваться фабриалями при свидетелях. И как Ясна поразила двух человек разом, на расстоянии? Исходя из тех немногих сведений, что были известны Шаллан, воздействие требовало физического контакта.

Пока Ясна подзывала носильщиков, девушка молча стояла, слишком ошеломленная, чтобы задавать вопросы, прижав защищенную руку к виску, пытаясь успокоить дрожь и выровнять дыхание. Паланкин наконец-то нашелся, и две женщины забрались внутрь, усевшись друг напротив друга.

Носильщики понесли их к Ралинсе, и паланкин покачивался на ходу. Ясна неторопливо вытащила дымчатый кварц из оправы духозаклинателя и сунула в карман. Его можно было отдать резчику самосветов, чтобы тот вырезал из испорченного камня столько камней поменьше, сколько получится.

— Это было ужасно, — наконец проговорила Шаллан, все еще прижимая руку к груди. — Одно из самых кошмарных событий в моей жизни. Вы убили четверых человек.

— Эти четверо собирались избить, ограбить, убить и, возможно, изнасиловать нас.

— Вы их сами вынудили!

— По-твоему, это я подтолкнула их к преступлению?

— Вы показали им свои самосветы!

— То есть женщина не может пройти по улице, если на ней есть драгоценности?

— Ночью? — парировала Шаллан. — В опасном квартале? Выставив богатство напоказ? Да вы почти что просили их об этом!

— И потому их ни в чем нельзя обвинить? — спросила Ясна, подавшись вперед. — Ты оправдываешь этих мужчин и их замыслы?

— Разумеется, нет. Но ваш поступок от этого не становится правильным!

— Как бы то ни было, теперь на улицах на четырех бандитов меньше. Горожане будут жить спокойнее. Проблема, о которой так беспокоился Таравангиан, решена, и театралы больше не будут погибать от рук грабителей. Сколько жизней я только что спасла?

— Я знаю, сколько вы только что отняли, воспользовавшись священной вещью!

— Философия в действии. Важный урок для тебя.

— Вы это сделали, просто чтобы доказать свою правоту, — негромко проговорила Шаллан. — Вы это сделали просто потому, что могли сделать. Клянусь Преисподней, Ясна, да как вы посмели?

Принцесса не ответила. Шаллан уставилась на женщину, выискивая на ее каменном лице хоть проблеск эмоций.

«Буреотец. А знаю ли я ее? Кто она такая на самом деле?»

Ясна откинулась на спинку сиденья, глядя на город за окном:

— Дитя, я это сделала не только ради того, чтобы доказать свою правоту. У меня некоторое время назад появилось ощущение, что его величество заслуживает платы за свое гостеприимство. Он не понимает, на какие неприятности напрашивается, помогая мне. Кроме того, люди вроде этих грабителей…

В ее голосе проскользнули странные, напряженные нотки, которых Шаллан раньше не слышала.

«Что же с тобой сделали? — в ужасе подумала девушка. — И кто?»

— Как бы то ни было, — продолжила наставница, — сегодняшние события произошли потому, что я сама избрала такой путь, а не потому, что нужно было что-то доказать тебе. Однако этот случай предоставил возможность для урока, для вопросов. Я чудовище или героиня? Я только что убила четверых человек или пресекла разбой на улицах? Заслуживает ли человек зла в качестве воздаяния за проступки, или оно свершается над теми, кто оказывается не в том месте, не в то время? Было ли у меня право защищаться? Или я просто искала повод, чтобы оборвать чью-то жизнь?

— Не знаю, — пролепетала ученица.

— Ты проведешь следующую неделю, размышляя над этим. Если хочешь стать ученой — настоящей ученой, которая изменит мир, — тебе придется сталкиваться с подобными вопросами. Шаллан Давар, время от времени ты будешь принимать решения, от которых тебе станет дурно. Я подготовлю тебя к этим решениям.

Ясна замолчала, продолжая глядеть в окно, в то время как носильщики уже несли их к Конклаву. Слишком встревоженная, чтобы что-то сказать, Шаллан молчала, с нетерпением ожидая конца поездки. Она провела Ясну по тихим коридорам в их покои, и на пути им встретились ученые, которые шли в Паланеум, чтобы позаниматься ночью.

В спальне Шаллан помогла принцессе раздеться, хотя ей было неприятно прикасаться к наставнице. Это было неправильное чувство. Люди, которых убила Ясна, были ужасными созданиями, и у девушки не было сомнений в том, что они бы прикончили ее. Но она тревожилась не из-за самого поступка как такового, а той холодной жестокости, с которой он был совершен.

Все еще ощущая оцепенение, ученица принесла ночную сорочку Ясны, а та в это время снимала свои драгоценности, раскладывая их на туалетном столике.

— Можно было позволить троим сбежать, — предположила Шаллан, приближаясь к принцессе, чтобы, как было заведено, расчесать ее волосы. — Можно было убить только одного из них.

— Нет, нельзя.

— Почему? Они бы так сильно испугались, что никогда больше не осмелились бы на подобное.