Путь лапши. От Китая до Италии

Хотя, притом что в целом концепция эта представляется вполне разумной, здесь трудно применить какие-либо конкретные принципы. Несмотря на то что я выросла в китайской семье и десять лет прожила в Китае, понятия «жар» и «холод» всегда заводили меня в тупик. Апельсины, несмотря на содержащийся в них витамин С, нельзя есть при простуде, потому что они относятся к горячим продуктам. Одним из самых горячих продуктов является личи: если съесть слишком много, могут появиться волдыри во рту. Дыня считается охлаждающей, что интуитивно кажется правильным, как и то, что жареная и острая пища относятся к горячему типу. Но вот куры считаются горячими, а утки – холодными. «Это потому, что утки часто находятся в воде или около», – объяснила мне одна моя китайская подруга. Во время путешествия я получила невероятное количество советов относительно того, какие продукты питания что лечат и какие болезни усугубляют. Как-то я ехала на поезде по восточной части Китая, и мои попутчики, разговор которых все время крутился вокруг еды, как всегда бывает у китайцев, посоветовали мне есть черный кунжут, если я хочу, чтобы у меня не появилась седина. Заведующая Вонг предостерегла меня пить холодную воду, даже в жару, поскольку это разрушительно для организма в целом. В Синьцзяне уйгуры рассказали, что грецкие орехи делают человека умнее и сообразительнее, а если съесть вместе алоэ и дыню, пройдут головная боль и глазные инфекции.

Что же касается черного кунжута, то в Синьцзяне ему уже не приписывалась профилактика седины. Здесь он снижал кровяное давление. (Может быть, и то и другое.) А ревень, конечно же, спасал от запора, но об этом я уже читала раньше. В общем, так и не поняв, что же мне можно есть, я решила провести один денек вообще без еды. Задача эта вызывала у меня большое беспокойство. Раньше я никогда не постилась. Пост в китайской традиции бывает только одного вида – насильственный, то есть когда начинается всеобщий голод. С чего народ, перенесший столько тягот и лишений, станет добровольно морить себя голодом? Многие мои знакомые китайцы каждый день едят строго по часам: ланч обычно начинается около полудня, а ужин – в шесть. И едят с аппетитом, не оставляя на тарелке ни зернышка. Когда мне доводилось садиться за стол с моей бабушкой по отцовской линии, которая во время Второй мировой едва не умерла от голода, она всегда укоряла меня и понукала, если я оставляла недоеденным хоть маленький кусочек.

Но был Рамадан, а значит, самое подходящее время для поста, особенно если найти товарища. Крэйг, не желая вмешиваться в мою работу, посоветовал поститься с кем-нибудь из местных (сам он тоже не большой голодарь). Однако Элвис поста не держал, к тому же меня начинала тяготить его вечная угрюмость и его странные суеверия, которые напоминали мне Хаяль и ее сестру. Он много говорил о своей религиозности, несмотря на то что не постился (как он говорил, по состоянию здоровья) и не молился пять раз в день, как делает большинство сунитов. Он сказал, что в этом нет ничего страшного, поскольку он ходит в мечеть на пятичасовую молитву, «когда ангелы спускаются с небес, чтобы забрать послания и отнести к Богу».

Крэйг спросил о том, о чем я не решилась.

– Получается ведь, что ты обманываешь ангелов, которые и не догадываются, что ты ходишь молиться только в пять? – сказал он с типичным для журналиста непроницаемым видом.

– Ничего страшного в этом нет, – ответил Элвис оправдывающимся тоном.

Хорошо, что как раз примерно в это время я познакомилась с Махмудом, гидом из нашей захудалой трехзвездочной гостиницы. Когда он водил меня по городу, я была поражена его воспитанностью. Он открывал для меня двери, наливал чай и даже наклонялся, чтобы поправить булыжники на мостовой, чтобы никто не упал. Еще больше я была впечатлена, когда узнала, что он весь месяц соблюдает пост, при этом не бросая своей обычной работы. Он предложил помочь мне поститься.

Мы решили, что начнем с утра: встретимся до восхода и позавтракаем рисовым пловом

. Накануне вечером я легла спать рано, однако мне не спалось. Тем вечером мы с Крэйгом зашли в семейный пакистанский ресторан, который держат несколько пакистанских женщин-родственниц, пересекших китайскую границу несколько лет назад и сделавших неплохой бизнес на обслуживании торговцев-соотечественников. Нам подали замечательный тушеный нут с говядиной, который называется кхема, и чапати, жареные лепешки, напоминающие китайские. Все это мы запили несчетным количеством чая с молоком и специями. Думаю, в нем и было все дело. Мы ворочались и метались по кровати, и наконец Крэйг надул походный матрас и ушел спать на пол. Когда я все же провалилась в сон, мне виделись странные сны о кулинарной школе. Я взяла на работу карлика, и кухня превратилась в кафе-мороженое; мы продавали мягкое джелато. Из сна меня в половине пятого вырвал громкий звук будильника. В темноте я ощупью пробралась вниз; в холле гостиницы было безлюдно. Я разбудила Махмуда.