Путь между

Только теперь Денхольм заметил проводника.

Эйви-Эйви сидел у костра, меланхолично подкидывая сухие веточки. На коленях у него лежала книга в зеленом сафьяновом переплете.

— Они не пройдут? — еле слышным шепотом спросил король.

— Кто ж их пустит? — пожал плечами Эй-Эй. — Заклятие Огненного Круга держит крепко. С той стороны — дождевая вода пути не даст, с этой — тень дуба укроет. Спите, господин, ночь долгая, да день с недосыпу длиннее покажется.

— А ты? — Король заставил себя встать и прошелся по поляне, собирая опавшие сучья.

— Успею выспаться. Подежурю пока. — Проводник посильнее укутался в свой драный плащ, с радостным удовлетворением озирая растущую возле него кучу хвороста. — А вы ложитесь, господин. Двоим здесь делать нечего, а заклятие все равно не подправите.

Денхольм порылся в своей сумке:

— Возьми мой плащ. Это не самая теплая ночь нынешним летом.

— Спасибо, господин, — поклонился до тошноты серьезный Эй-Эй. — Отслужу, не забуду…

— Еще раз такое скажешь — получишь в глаз, — ласково пообещал король, забираясь в тепло элькассо.

На душе было спокойно и ясно.

Впервые за долгое путешествие он верил в своего проводника.

Верил своему проводнику.

И не думал об убийце брата.

Наутро король с трудом продрал глаза и первым, кого он увидел, был возмущенный шут.

— О, хоть один проснулся! — завопил он на всю округу. — Просто сонное царство какое-то! Ну я понимаю тебя, куманек! Всегда любил поспать! Но этот проходимец! Я, между прочим, жрать хочу, пинаю его, пинаю, а этому… хоть бы хны!

— Оставь его, — строго приказал король. — Не видишь, спит человек. Лучше приготовь что-нибудь, да поскорее, а то и вправду желудок сводит.

— Я?! — возмутился шут. — Да я в жизни ничего не готовил!

— Вот и поучись. Не помешает в дороге.

— Что с тобой, братец? Ты ему за сон, что ли, деньги платишь?

— И за сон, и за бессонницу. Если бы не он, нас бы самих давно сожрали.

Санди присмотрелся к королю повнимательнее.

— Так, — протянул он с поразительной проницательностью. — За ночь произошло нечто особое. Новостью поделишься?

— Нас нечисть осаждала, — буднично и скучно пояснил Денхольм. Я полчаса хворост собирал, а проводник всю ночь до рассвета отдежурил. Так что, — повысил он голос, предупреждая вопросы и возражения, — пусть спит, пока не выспится. Не мешай.

— В следующий раз, братец, — обиженно заявил шут, — прошу разбудить и меня! Не хочу пропускать ничего интересного, ни одной заварушки, слышишь! А то вы, получается, молодцы, а я дрыхло захребетное!

Проводник проснулся как раз тогда, когда Санди под чутким руководством и ехидными комментариями Денхольма внес последний штрих в свой первый кулинарный шедевр. Долгое время все трое молча смотрели на мутноватое варево, исходящее маслянистыми кругами. Наконец Эй-Эй решительно взял свою ложку и, не тратя время на раздумья и сомнения, черпнул из котелка. Король с интересом наблюдал, как меняется выражение его лица: долгая вереница душещипательных переходов, от напряженного ожидания до уксуснокислого смирения. Проглотив кашеобразную жижицу и старательно разжевав все комочки, Эйви-Эйви буркнул пару фраз, в переводе на язык цивилизованных людей означавших что-то вроде «Бывало и похуже».

Оскорбленный в лучших чувствах, шут торопливо заработал ложкой, словно стремясь опровергнуть столь суровый приговор. Но сдался минуты через две с самой скорбной миной на свете. Королю же за глаза хватило запаха.

— Ешь, ешь! — сердито прикрикнул на него шут. — Сам советовал, а теперь отлынивает! Другого все равно не будет!

Но Денхольм лишь покачал головой, нарезая всем по лишнему ломтю хлеба с ветчиной. Что касается проводника, тот мужественно ел кашу до тех пор, пока не насытился. А остатки вывалил аккуратной кучкой под деревом.

— Не смущайтесь, господин «просто Санди», — утешил он шута. — Попробовали бы вы мою первую стряпню! По сравнению с ней ваше варево — пища Богов! А готовить я вас научу, подобное умение в дороге лишним грузом не окажется…

Шут махнул рукой, дожевывая хлебный мякиш, и мужественно отскреб котел. Полуголодные путешественники собрали вещи, увязали сумки и зашагали по тракту.

Ветер гнал по полям тучи пыли, в воздухе все ощутимее пахло грозой. Но шаги легко ложились на каменную кладку, и пройденные уарды незаметно складывались в мили. Горы стали чуть ближе, и снежные шапки вершин нависали над равниной подобно соблазнительным конусам сливочного мороженого, каким подавал его королевский повар Зуй Астре, — истекающим ванильным сиропом, в глазури белого шоколада… Король мысленно облизнулся и постарался поскорее прогнать заманчивый образ.

Проводник мерил ленту дороги все тем же неспешным шагом, вызывающим недовольное ворчание шута. Они добрались до тропы, пересекавшей тракт почти под прямым углом, хорошо утоптанной сельской тропы с двумя глубокими колеями по краям. Эйви-Эйви шагнул на перекрестье и замер, схватившись за сердце.