Путь мира

– Позвольте подсказать решение этого вопроса, Ваше Величество, – вкрадчиво сказал секретарь. – Я думаю, что его всё-таки нужно отпустить. Ведь он – любимец народа и к тому же особа, принадлежащая к венценосному роду.

– Как? И ты с ними заодно? Чернь на всех перекрёстках вопит о том же!

– Если всемилостивейшая госпожа соблаговолит выслушать своего покорного слугу до конца, то она снимет свое обвинение, – секретарь улыбнулся, но так, чтобы не злить Герцогиню.

– Так вот. Нужно, чтобы герцог Сайлас Ганивер оказался на свободе, и не путем побега, а по вашему личному распоряжению. А потом найдется бандит, который зарежет его в темном переулке. Ну, скажем, это будет некий фанатик-анархист, ненавидящий вообще любую власть и её отдельных представителей, в частности. Конечно, это будет не так эффектно, как обезглавливание… Кстати, этого преступника, поднявшего руку на венценосную особу, можно потом казнить на Большой площади. Уверен, что это не только отвратит от Вашего Величества народный гнев, но даже несколько упрочит вашу репутацию мудрой и справедливой правительницы.

– Если бы ты был хотя бы вполовину так знатен, как умен, я бы не мучилась в раздумьях, с кем разделить корону, – неожиданно засмеявшись, промурлыкала Герцогиня и ущипнула секретаря за руку. – Но боюсь, что наши дети были бы такими же черными, как и ты.

– Ах, не обольщайте напрасно своего покорного слугу, Ваше Величество, ведь сердце моё и так безраздельно принадлежит вам, – проговорил секретарь, опускаясь перед ней на колени и целуя край её одежды.

– Это хорошо. Потому что это – залог верности, – произнесла Великая Герцогиня. – Моё же сердце пока не принадлежит никому. Но для тебя и этого вполне достаточно, друг мой. Вот если бы Сайлас Ганивер… Но он предпочёл свою леди Беллу и этим только непоправимо ухудшил кровь своего рода. Он всегда хотел быть популярным, и женившись на ней, наверняка желал доказать плебсу свой демократизм. К тому же, он слишком молод… – Голос её вдруг стал резким. – Твой доклад окончен. Ступай вон.

И демонстративно отвернувшись к окну, добавила:

– Всё как можно быстрее. Через час бумаги должны быть у меня на столе.

Секретарь вскочил с колен и быстро вышел. Как только его шаги утихли, Великая Герцогиня встала и прошла из кабинета в спальню.

– Да, он слишком молод. – Проговорила она тихо и взглянула в зеркало трюмо. Старинный хрусталь отразил в себе удивительно белокожую и изящную женщину неопределенного возраста, со стройным станом и гордой посадкой красивой головы. – А мне уже почти сорок. Сайласу Ганиверу было меньше десяти, а я уже стала Великой Герцогиней. И вот какая гремучая змея получилась из этого мальчонки! Ну да ничего, я раздавлю гадину!

Она села перед трюмо, открыла золочёную шкатулку и достала маленькую голографическую карточку, на которой была изображена супружеская чета: светлокожий кареглазый молодой мужчина и смуглая черноглазая женщина, тоненькая и совсем юная, оба в серебряной одежде.

– Ничего, Сайлас, ничего! Ты и Белла будете неразлучны и в аду. И твой брат тебя тоже ненадолго переживёт, не сомневайся. Он составит тебе компанию в ближайшее время, – пробормотала она, сминая фото и бросая её в уничтожитель.

Звездолёт со сменой посланцев Содружества прибыл рано утром. Великая Герцогиня наблюдала его приземление дистанционно, лёжа в постели.

Изящная, чуть вытянутая звездная громадина, элегантно и легко развернулась, празднично сверкая опознавательными маяками, и приняла причальное положение. Корабль завораживал своей как будто спортивной или даже скорее военной подтянутостью, отсутствием лишнего, идеальной обтекаемостью всех внешних выпуклостей: линия кормы плавно изгибалась, кажущиеся легкими и ажурными, поблескивали в лучах утреннего солнца дюзы. Как только звездолёт закончил посадочный маневр, с гор внезапно налетел ветер и поднял такое густое облако пыли, закручивая его в вихри, что видимость упала почти до нуля.

Великая Герцогиня знаком повелела выключить трансляцию и, раскинувшись на подушках, поманила пальцем одного из полуголых красавцев-слуг, сидевших у её ложа и обмахивающих её большими веерами из павлиньих перьев (этот «архаизм» она «реконструировала» в своей спальне «от скуки», в очередной раз пересмотрев несколько серий из своего любимого сериала). Тот покорно подполз к ней, целуя через полупрозрачный шелк её ступню, а потом и колено. Его мускулы так и играли под светло-коричневой, натертой до блеска специальными благовонными маслами, кожей. Герцогиня дотронулась до его плеча и потеребила курчавые темные волосы на голове.

– Продолжай, – без какого-либо чувства промолвила она и откинула голову на подушку, полуприкрыв глаза.