Путь Наверх

– По какой причине ты не оформишь лицензию на интроспектора?

– Я оформил, – ответил Заверган, вздохнув, набрав полную грудь свежего воздуха, – только вот ещё не пришла.

– Это огорчает. Впрочем, не особо имеет значение, главное побывали же на концерте.

– А ты оформил?

– Я взломал.

– Расскажешь каким способом? Но потом, не сейчас, у меня голова болит от всего этого.

– Расскажу. Кстати, чем ты занимался последние дни?

– Думал о том, каково играть с самим собой.

– О, я знаю каково это. Похоже на игру в шахматы с самим собой.

– И что же?

– А то, что, играя с самим собой ты можешь максимально напрягать свои мозговые извилины, пытаясь увидеть то, что тебе известно, подразумевать лучшим результатом – пат, но всё равно будешь стоять на месте.

– Ты имеешь ввиду то, что можно не увидеть тех ходов, которые бы увидел оппонент? Ну как в шахматах. Не развиваешься без другого ума, который равен твоему или выше тебя по навыку и опыту.

– Да, что-то похожее.

– В таком случае могу сказать, что ходы возможного оппонента можно увидеть, но вовсе не совершить их, считая не самыми лучшими.

– Возможно, что так и есть. Однако, когда играешь с живым противником ты можешь не увидеть или недооценить тех ходов, которые видишь в игре с самим собой.

– Но игра с самим собой может развить теоретическую базу о всех допустимых ходах, если задаться именно этой целью во время игры с самим собой.

Продолжая беседу о том, что такое игра, и на чем она устроена, в том числе упоминая развитие, Заверган и Маркус разошлись на площади Аристотеля, и пошли каждый в своё жилище.

Глава 13

На следующий день Заверган спешно покинул общежитие, одевшись как всегда во всё черное (конечно не забыв про свои любимые очки), и пошел к остановке. На улице уже светило солнце, и отражалось в окнах стоящих домов, как казалось, с удвоенной силой. До встречи у него в запасе было полтора часа, и он уже подходил к остановке, топая по лужам, образовавшимся на асфальте, и всем телом ощущая твердый холодный воздух, который понемногу оживал под лучами осеннего солнца.

Вот, встреча, очередная, – подумал он, когда присел на сидение у окна чейрокинибуса, и смотрел в окна на движущиеся картины домов, детских площадок, магазинов и каких-то мелких юридических контор, – Девушка. Интроспектор, как и я. Являются ли те чувства любовью, которая раньше была доступна всем, и которые я испытываю от преддверия встречи? Не знаю, но сейчас проверим содержание веществ в организме, – он что-то нажал на наладоннике, который крепился к предплечью левой руки, и посмотрел открывшиеся данные, – Окситоцин не выделялся. Да и по себе не скажу, что у меня резко исчезла тревожность, и возросло доверие. В наше время в тревожности пребывают все интроспекторы, а массовый человек вынужден её покупать. Серотонин тоже в норме, не превышает. Можно дальше и не перечислять. Просто повода пока нет. Но, как мне показалось во время нашего знакомства, была некая близость, единение, связанность… Но за всё нужно платить, и на каждое чувство должны быть причины, как сказано в третьем законе Ньютона: сила действия равна силе противодействия.

Выйдя на нужной остановке, Заверган первым делом посмотрел на завод. Вернее, то что от него осталось. И остановка так называлась «Завод». Он прошел к мосту, перешел дорогу, но никого похожего на неё не оказалось. Он посмотрел на наладонник, было ещё десять минут до встречи. Похлопав по карманам, он достал сигареты, посмотрел в пачку.

– Маловато уже, – сказал он, прикуривая, – Зайду-ка прикуплю ещё.

Купив в магазине сигареты, он пошел к мосту и увидел её. Тут его сердце забилось, к голове прилила кровь, нечто сродни состоянию аффекта, то самое чувство, тот самый ступор, когда видишь любимого человека. Он посмотрел на наладонник, который запищал, и бегло посмотрел данные: серотонин, окситоцин и фенилэтиламин резко возросли. Он поспешно выключил табло, и прошел к ней. Она увидела его, и улыбнулась.

– Знаю тебя, – сказал Заверган, тыкая ей в носик указательным пальцем.

– Знаю тебя, – ответила Бэлла, и хихикнула, когда он прикоснулся к кончику её носа.

– Куда лежит наш путь? – спросил он.

– Пойдем, куда глаза глядят, так интереснее наблюдать за жизнью.

– Что ж пойдем. Мне интересно, а на кого ты училась? Хочу понять спектр твоих интересов.

– Ну, кроме лингвиста, я ещё училась на ветеринара, – ответила она.

И всё-таки она красивая, – подумал он, – идет, волосы подпрыгивают при каждом шаге, кудрявые такие волосы, такого же цвета, как и у меня, похожие на медь.

– … но так вышло что у нас в городе… Эй! Ты вообще слушаешь?

– А? Неловкость, задумался. Ты училась на ветеринара, тебе было интересно, ты хотела помогать животным, исследовала причины множества заболеваний и способы их излечения. И ты бы работала по этой профессии, но так вышло, что у нас в городе… Тут ты закончила, но я догадываюсь: не особо заводят домашних питомцев, так?

– Стать мне архаичной, я не понимаю, ты слушал меня или нет! – сказала она с такой интонацией, которая смешала в себе веселость и в тоже время недовольство.

– Я и сам не знаю, слушал ли я?