Путь серебра

– Скорее, скорее, песьи дети! – надрывался Мамалай, подгоняя своих подручных. Он сам таскал бочонки и мешки на повозку, чего обычно не делал, но сегодня быстрота погрузки означала жизнь. – Живее, Бузак, что ты задумался? Вас что, хромая кобыла рожала? Не уберемся отсюда – все умрем, поймите вы это своими ослиными мозгами! Ипула, возьмите вдвоем, он один не донесет! Касай! Где ты копаешься? Где ты застрял, ленивое животное! – закричал он, засунувшись в дверной проем дома, где они ночевали со своим товаром. – Шевелись, сучий хвост!

Плюхнув последний мешок среди прочих, Мамалай взглянул на вола, запряженного в повозку, и через его спину увидел, как вдоль по улице бежит женщина, а за ней подросток и лающая собака. На лице женщины был ужас, а значит, его дурные предчувствия оправдались. Откуда-то донесся визг сразу нескольких голосов, подавая ясный знак: беда уже здесь…

Их было трое, порядочных торговых людей из Булгара, что собирались, как и всякий год, проехать с товаром вниз по Юлу, выменивая стеклянные бусы, серебряные дирхемы, резную кость, лезвия ножей и наконечники стрел на пушнину, мед, воск и что еще дадут хорошего. У каждого было по две-три лодьи и с десяток подручных, так что отряд собрался вполне внушительный, с таким можно без опаски совершать переход от Булгара до переволоки на Дон и даже до Итиля. А если повезет, если на переволоке встретятся купцы-славяне и дадут хорошую цену, то и сбыть все прямо там и дальше не ездить.

Благополучно они проделали больше трети пути, но вчера на ночевке к их костру вышел гонец с тревожной новостью: вверх по реке идет несметное войско не то славян, не то русов, которые вроде бы ходили войной на Итиль, но были там разбиты и повернули назад. Родичи, жившие ниже по реке, послали его предупредить Сартая, местного старейшину-бия. Говорили, что русов тридцать тысяч перебили на переволоке, но тысяч пять сумели уйти и теперь движутся на Булгар.

Купцы пришли в ужас, который не стал меньше от путаницы. Так перебили русов на переволоке или они идут сюда? Или перебили, но недостаточно?

– Надо вернуться, пока не поздно! – заволновался Енбулат. – Только сумасшедший пойдет им навстречу!

– Вернемся, скорее! – поддержал его Юлгуш. – Если мы их встретим, я за нашу жизнь не дам и свиного уха, бир Тэнгри![18]

– Да уж не знаю, умно ли это! – пытался отговорить их Мамалай. Про себя-то он знал, что совсем не умно. – А если они настигнут нас на реке? Юл здесь единственная дорога, ни им, ни нам некуда свернуть. У нас тяжелый груз и мало людей, а у них целое войско – большие суда, сильные гребцы! Если они нас догонят… можно не стараться, а просто подождать их здесь.

– Ну а что же ты предлагаешь, чмок твою бабку! – Юлгуш, молодой, но уже полный, явно струхнул. – Куда нам деваться?

– Нам нужно уйти с реки! Русы идут по реке, но на берег не высаживаются, только ночуют. Надо найти приют где-то в яле[19], куда они не зайдут, и спрятать свои лодки. Даже если они найдут лодки – в задницу осла их, купим новые. Но подальше от берега и мы, и люди, и товары будем в безопасности.

– Нельзя быть в безопасности, когда такая беда. Ты делай что хочешь, а я возвращаюсь! Если кто-то нас и спасет, то разве что сам Алмас-кан!

– Юглуш, не глупи! – убеждал его Мамалай. – Я старше вас, слушайте меня! Я бывал и не в таких переделках и вот, как видишь, жив, и здоров, и при товаре. Надо сохранять присутствие духа и в опасности, и тогда ничего тебе не повредит, бир Тэнгри!

– Ты старик, тебе и так недолго осталось! – огрызнулся Енбулат. Он был старше Юлгуша, но и на его лице черной тучей лежала озабоченность. – Тебе, может, уже шестьдесят, что тебе терять?

– Мне не шестьдесят… а скорее сорок, но довольно много, – поправил Мамалай.

Он сам не знал, сколько ему лет, а по загорелому морщинистому лицу ему можно было дать любой возраст между четырьмя и шестью десятками.

– Но, кроме лет, у меня еще есть мой товар, и его я точно не хочу терять. Поверьте мне – найти приют в яле будет самым безопасным! А когда русы пройдут, мы через день-другой тронемся своей дорогой и прибудем куда надо, даже не потеряв времени. Чего вы добьетесь своим бегством? Так и будете гнать, налегая на весла, обратно до самого Булгара, не зная отдыха, слушая, не плещут ли позади весла саклабов!

Два его товарища переглянулись. Мысль о бегстве длиной в десять или двенадцать дней их не прельщала, но…

– Я не останусь здесь! – опять заблажил Юлгуш. – Чмок твою бабку! Оставайся, старик, если ты такой смелый, а мы расскажем твоим родным, что ты пал в битве, словно сам Чемень-паттар!

– Ступай к своей мамаше! – сорвался Мамалай. – Пока борода не поседеет, ум не придет! Такому трусу нельзя быть купцом!

– Гадил я на твою бороду… – бурчал себе под нос обиженный, но непреклонный Юлгуш, пока его люди спешно мыли котел после ужина и собирали пожитки.