Путь в ад

— Если я вам понадоблюсь в рабочее время, звоните в бюро от имени Жана Вермелена. Это бельгийский представитель нашей фирмы, с которым у меня дружеские отношения.

Затем Коплан пригласил жестом Жерара Тайе следовать за ним в ванную…

Он открыл кран ванны и, подойдя к Тайе, шепнул ему на ухо:

— Ваше замечание навело меня на одну мысль. Я не буду передавать сразу все архивы Людвига Кельберга. Я сделаю это в два этапа…

Подумав секунду, он добавил:

— Возьмите ключ от моей комнаты и сделайте второй экземпляр, после чего верните мне ключ. Напомните Осани Коно, что на этаже постоянно присутствует дежурная. Она ничего не должна заметить.

Тайе спросил так же тихо:

— Разве архивы Кельберга по-прежнему представляют реальную ценность?

— Больше для нас, так как мы их пересняли в Париже. Для Бюльке это товар, не имеющий цены.

Тайе взял ключ и удалился.

На следующий день очаровательная Соко Ямаки позвонила Коплану в полчетвертого.

— Вы не могли бы заглянуть к нам через час? — спросила она.

— Да, разумеется, — согласился Франсис. — Скажите мне, пожалуйста, адрес.

— О! Это очень трудно найти, — воскликнула японка, смеясь. — Вы знаете мюзик-холл со стриптизом в начале Гинзы? Все иностранные туристы знают это заведение.

— Нет, я не знаю, — солгал Коплан.

— В таком случае, вы исключение, — лукаво заметила она. — Придется мне познакомить вас с этим театром. Не стоит лишать себя подобного зрелища… Вы пойдете вдоль виадука. Дойдя до угла Гинзы, вы перейдете улицу и выйдете как раз к театру.

— Хорошо, а потом?

— Я буду ждать вас там, чтобы проводить в бюро.

— Хорошо.

— Вы говорите по-английски, герр Шарвиль?

— Да.

— Тем лучше, и не забудьте документы.

— Не беспокойтесь.

— До свидания, repp Шарвиль.

Странная предосторожность Соко Ямаки не была хорошим предзнаменованием. Почему японка не предложила зайти за ним в отель согласно японскому обычаю? Тем более, что это действительно было недалеко.

Объяснение было простым: секретарша получила приказ не показываться вторично в обществе француза в холле «Империэл Хотела», служащие которого очень наблюдательны.

Глава пятнадцатая

Гинза представляла собой впечатляющее зрелище: плотная толпа снующих по тротуарам прохожих, сумасшедшее движение с пятью автомобильными рядами в обе стороны.

День был еще прохладнее, чем накануне, а небо еще более серым. В сумрачном свете неоновые рекламы казались агрессивными.

Подойдя к театру, Коплан не заметил элегантного силуэта Соко Ямаки. Перед храмом стриптиза собралась гудящая толпа в ожидании следующего представления.

Неожиданно он увидел японку. Подойдя к нему, она спросила с улыбкой на лице:

— Вы нашли без труда, не правда ли?

— Действительно.

— Пойдемте, — предложила она.

Они обогнули здание театра, прошли по улице с ультрасовременными строениями, повернули налево и оказались перед комплексом коммерческих зданий, в которых располагались тысячи фирм.

Пройдя по бесконечному лабиринту, они вышли, наконец, в мраморный холл, в глубине которого Коплан увидел шесть скоростных лифтов, бесшумно поднимающихся и спускающихся, заглатывая или выплевывая толпы людей с одинаковыми на взгляд европейца лицами.

На восьмом этаже они вышли из лифта и вошли в кабинет, где Франсиса встретил японец в сером костюме.

Сказав что-то по-японски, секретарша удалилась.

Японец трижды поклонился, затем вынул из нагрудного кармана пиджака свою визитную карточку, протянул ее Коплану, сказав гнусаво по-английски:

— Меня зовут Сагару Тукамото, и ваше посещение для меня большая честь.

— Я — Фрэнк Шарвиль, французский гражданин, — ответил по-английски Франсис. — Я очень польщен, господин Тукамото.

Согласно установившемуся между бизнесменами ритуалу японец ждал, пока Коплан в свою очередь протянет ему визитную карточку. Но поскольку у Франсиса карточки не было, он неподвижно застыл.

Указав на кресло возле письменного стола, японец пробормотал:

— Садитесь, мистер Шарвиль.

Коплан сел, думая про себя, что он ничего не может сказать о своем собеседнике исходя из его внешности. Маленький, сухой, крепкий, с жесткими короткими волосами, он почти ничем не отличался от своих сограждан. Возраст его тоже был неопределенным.

Между двадцатью пятью и сорока пятью, точнее сказать было трудно.

— Дорогой господин, — начал Тукамото, — моя секретарша сообщила мне о вашем желании встретиться с мистером Баутеном, чтобы передать ему некоторые документы. Это так?

— Да.

— Речь идет о документах, принадлежащих мистеру Кельбергу, который, как вы говорите, скончался?

— Именно так.

— Как эти документы попали к вам, мистер Шарвиль?

— Это долго объяснять, мистер Тукамото. Кроме того, боюсь, что вы этого не поймете.

— Почему?

— Потому что это частное дело мистера Баутена, не имеющее никакого отношения к «Трансконтиненталь Азия Филмз».

— Меня касается все, что касается мистера Баутена, — возразил японец. — Я — его директор.

— Раньше мистер Баутен занимался торговлей предметами искусства. Мой визит связан с прошлым периодом его жизни.

— Я прошу вас передать мне документы.