Путь в ад

— Сожалею, но я дал обещание передать их лично мистеру Баутену. Я предупредил об этом вашу секретаршу.

— Мистер Баутен сейчас очень занят. Мы готовим новую серию фильмов на исторические сюжеты, за которую он отвечает.

— Я подожду другого случая.

Тукамото взглянул на часы, и лицо его превратилось в гримасу.

— Мне бы не хотелось, чтобы вы теряли свое время. Я могу сделать вам предложение.

— Пожалуйста.

— Мистер Баутен работает сейчас над декорациями к некоторым фильмам в Шинагаве. Это в пяти или шести милях отсюда. Если вы не против, я отвезу вас к нему.

— Охотно, — согласился Коплан.

Тукамото отдал несколько приказов по внутреннему телефону.

— Мы можем идти, — сказал он, вставая.

Лифт остановился в подвале билдинга, где находились гаражи. Внизу их ждал шофер в черном «датсуне».

Выбравшись сложными путями из центра, машина выехала на автостраду, которую Коплан, обладая удивительной визуальной памятью, определил как магистраль, соединяющую столицу с международным аэропортом Ханеда.

Съехав с автострады, машина повернула направо и въехала в жалкое предместье со старыми деревянными домишками.

«Датсун» остановился на окраине рабочего предместья.

За пустырем, на котором играли мальчишки в лохмотьях, стояли другие деревянные лачуги, но они были необитаемы, и их отделяла от пустыря изгородь с колючей проволокой.

В сопровождении Тукамото Коплан прошел в этот загон. Японец объяснил:

— Мы купили целую деревню, которая должна была исчезнуть, чтобы проводить съемки в естественной декорации. Чтобы снизить расходы, мы всегда снимаем одновременно несколько фильмов.

Они вышли на главную улицу искусственной деревни. Место было абсолютно безлюдным.

— Мы пришли, — внезапно сообщил Тукамото, толкая дверь домика в самом центре улицы.

Как и во всех других домах, в нем была одна-единственная комната на первом этаже и точно такая же на втором. Деревянные стены были голыми, и в доме не было никакой мебели.

Зато там находился человек, которого Коплан сразу узнал: это был Гельмут Баутен. Эта встреча, от которой на версту отдавало ловушкой, была заранее спланирована.

Тукамото представил их друг другу. Гельмут Баутен сразу перешел к делу.

— Ваш визит меня очень удивляет и интригует, мистер Шарвиль, — сказал он по-английски очень холодным тоном. — Я не имею чести вас знать и никогда не слышал о вас.

Гельмут Баутен абсолютно не изменился за два года. Как и на снимке, хранившемся в папке в СВИК, немецкий чиновник был высок, худощав, с красивым лицом, как у первых любовников. Его голубые глаза, однако, были более жесткими, чем на фотографии.

— Действительно, — признал Франсис, — мы никогда не имели прямых контактов. Я узнал ваше имя от друзей.

— Вы хотите мне передать конфиденциальные документы Людвига Кельберга?

— Да, — ответил Франсис, вынимая из кармана толстый конверт. — Вот они. Это секретные шифровки покойного Кельберга.

Немец вскрыл конверт и вынул из него два блокнота. Ему хватило беглого взгляда, чтобы убедиться в их подлинности.

— Откуда у вас эти документы?

— Мне передал их один коллега.

— У вас есть еще другие документы?

— Да.

— Вы их не принесли?

— Нет. Они остались в моем чемодане в отеле. Они предназначены для Ганса Бюльке, и я рассчитываю на ваше содействие, чтобы встретиться с ним.

— Людвиг Кельберг действительно мертв?

— Да, он был убит в бухарестской тюрьме.

— Вы можете представить мне доказательство его смерти?

— Нет, но вы можете мне поверить. У меня нет никаких оснований вам лгать.

Баутен смерил Коплана проницательным взглядом.

— На каком основании я должен вам верить? Может быть, Кельберг содержится во французской тюрьме?

— Вы можете думать что угодно. Я оставлю свои аргументы для Бюльке и… свои предложения.

Тукамото слушал этот диалог с повышенным вниманием. Его лицо выражало одновременно гнев и настороженность. Обращаясь к Баутену, он сказал несколько фраз по-японски. Выслушав его, немец сухо спросил Коплана.

— Кто вы на самом деле, мистер Шарвиль?

Франсис ответил, не колеблясь ни секунды:

— Я — агент французских секретных служб.

— Вы — смелый человек, — заметил немец, — может быть, даже слишком смелый…

— Это моя профессия.

— Какие предложения вы собираетесь сделать Бюльке?

— Он сообщит вам об этом сам, если сочтет нужным.

— Вы лично знали Кельберга?

— Это второстепенная деталь, — небрежно сказал Коплан. — Я все объясню Бюльке. Мне интересно знать, намерены ли вы свести меня с ним.

— А чем, на ваш взгляд, занимается Бюльке?

— Нам известно из надежных источников, что он руководит разведывательной организацией, работающей на Японию. Однако нас это нисколько не смущает. Мы хотим только заполнить пробел в наших собственных службах, образовавшийся вследствие исчезновения Кельберга, который был для нас ценным осведомителем, в некотором смысле незаменимым.

— Если я вас правильно понял, вы хотите предложить Бюльке дружбу и сотрудничество?

— Именно так.

Сумерки сгущались, и дом постепенно погружался в темноту.