Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

Как жизнь без весны,Весна без листвы,Листва без грозыИ гроза — без молний,Так годы скучныБез права любвиЛететь на призывИли стонбезмолвный твой…Увы —Не предскажешь беду.Зови —Я удар отведу!Пусть голову самЗа это отдам —Гадать о цене —Не по мне,

любимая.Дороги любвиУ нас нелегки,Зато к нам добрыБелый мох и клевер…Полны соловьиСчастливой тоскиИ вёсны щедры,Возвратясьна север к нам…Земля,Где так много разлук,СамаПовенчает нас вдруг.За то ль, что верныМы птицам весны —Они и зимой

Нам слышны,любимая…За то ль, что верныМы птицам весны —Они и зимойНам слышны,любимый мой…Юрий Ряшенцев.

* * *

Некоторое время я опасался, что Танюшка сойдёт с ума. После короткого ступора, в течение которого она цеплялась за мои колени, девчонка начала хохотать, что-то бессвязно выкрикивать, тормошить меня и не в шутку колотить в плечи и грудь кулаками. Потом — повисла на мне, стиснула и — не заплакала, нет; слёзы брызнули у неё из глаз ручьями.

И тогда я почувствовал, что тоже плачу. И было это невероятно легко, а главное — эти слёзы приносили облегчение, словно вымывали из меня тот комок, в который я скрутил себя почти два года назад, чтобы сохранить достоинство, волю и мужество. Я плакал, захлёбывался слезами, ничего не видел и стискивал Танюшку в объятьях, счастливо до головокружения понимая: я дошёл! я добрался! я живой! это — правда, это всё правда!!! Ноги перестали нас держать, и мы рухнули в снег, не разжимая объятий и не переставая плакать. Я хотел сказать Танюшке всё-всё, что думал, на что надеялся, чего хотел, к чему стремился, что со мной было — но каждый раз, открывая рот, давился новым счастливым рыданием, ощущая только, как Танюшка неистово кивает: да, да, я всё знаю, я всё понимаю, я же всё это пережила вместе с тобой!!! И тогда я, не переставая плакать, начал, сбиваясь, читать — читать стихи, потому что говорить всё равно не мог — а Танюшка успокаивалась, уткнувшись в моё плечо и всё ещё судорожно вздрагивая…

— Жди меня — и я вернусь!Только очень жди…Жди, когда наводят грустьЖёлтые дожди.Жди, когда снега метут,

Жди, когда жара,Жди, когда других не ждут,Позабыв вчера,Жди, когда из дальних местПисем не придёт,Жди, когда уж надоестТем, кто вместе ждёт!Пусть поверят сын и матьВ то, что нет меня,Пусть друзья устанут ждать,Сядут у огня,Выпьют жёлтое вино —На помин души…Жди! И с ними заодноВыпить не спеши.Жди меня! И я вернусь —Всем смертям назло!

Кто не ждал меня — тот пустьСкажет: «Повезло!»Не понять неждавшим им,Как среди огняОжиданием своимТы… спасла меня.Как я выжил — будем знатьТолько мы с тобой……Просто ты — умела ждать.Как никто другой!

— Это ты, — мокрые пальцы Танюшки коснулись моих мокрых щёк. — Это правда-правда — ты.

Вот теперь я начал её целовать. Так пьют холодную воду, когда жарко — не замечая вкуса и количества выпитого, зная только, что с каждым глотком отступает сжигавшая всё существо жажда. На миг Танюшка замерла — и я с острой благодарностью понял, что она отвыкла целоваться, что никого-никого у неё не было за всё это неимоверно долгое время расставания. «А ведь она думала, что я погиб, — отчётливая мысль скользнула через моё сознание, — значит, собиралась прожить вот так всё, что ей осталось!» Но эта мысль сбилась и канула в никуда, потому что я ощутил язычок Тани у себя во рту… и сознание стремительно поехало, а я и не пытался включить тормоза…

…Солнце начинало клониться на закат. Поглядывая на меня, Танюшка с улыбкой шнуровала куртку.

— Ну ты отшатал, — не удержалась она от грубости. — Видно, что у тебя никого не было…

— Была, Тань, — я защёлкнул браслет часов и прямо взглянул на неё. — В том-то и дело, что была. Ты слушай, Тань… и решай…

…Танюшка дослушала всё до конца с совершенно спокойным лицом. Потом, когда я неловко замолк, она тихо сказала: