Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

— Остальные смылись, — тихо сказал Сергей. Я улыбнулся:

— Вижу. Эти нас убалтывают, а остальные рванули к своим. Логичное поведение… Давай-ка переправляй наших.

Сергей отступил в кусты и растаял в них. Я продолжал улыбаться, как дурак на похоронах — и думал, что с американцами драться не хочется. По крайней мере — начинать с драки.

* * *

То ли они специально косили под индейцев, то ли ещё что, но лагерь, в который мы попали, напоминал индейские селения всем — вигвамами и каноэ из берёзовой коры, одеждой обитателей и неуловимым духом. Но внешне его обитатели, конечно (если не считать одежды) не походили на индейцев — рослые, светловолосые, хотя и загорелые, со светлыми глазами парни и девчонки. Их тут было человек тридцать, точнее не определишь, потому что непонятно оставалось, все ли здесь.

— Привет, — коротко сказал, подходя к нам сквозь расступившуюся толпу «аборигенов», неожиданно невысокий парнишка. Меня зовут Колин. Колин Малрой, я тут вождь.

Надо было слышать, как он это сказал. Вежливо, спокойно, почти приветливо… но подчеркнув одним тоном — Я тут вождь. Мне понравилось, хотя соседствовать с этим парнем я не хотел бы. У него на лице написано: прирождённый redneck, как в США называют крутых белых фермеров, презирающих правительство, негров, не дураков подраться и жадных до земли.

— Я Олег, — мне вдруг стало смешно, захотелось поднять правую ладонь и добавить «хау». — Я просто иду со своими людьми зимовать на западные склоны Аппалач. И не собираюсь тут задерживаться.

Кажется. Колин немного смутился. Но особого вида не подал, вместо этого уже вполне дружелюбно предложил:

— Можете переночевать на наших землях. И охотиться. А здесь пока можете встать лагерем.

— Тут ваш постоянный лагерь? — поинтересовался я. Колин помотал головой:

— В общем-то — нет. Через пару недель мы уйдём на юг. Мы там зимуем уже четвёртый год. Этот будет четвёртый, — уточнил он.

— А вы были за Аппалачами? — спросил я.

— Были, и не раз, — сказал Колин. — Я потом расскажу, где вам лучше всего перевалить через горы.

— Им надо быть осторожными, — вмешался широколицый парнишка, длинные волосы которого были завязаны в хвост, переплетённый кожаным ремнём. — Там Вендихо. Вакатанка.

— Нет никакого Вендихо, — отмахнулся Колин. — Пусть лучше остерегаются негров.

* * *

— Есть новости, — Йенс, перепрыгнув поваленную лесину, остановился рядом со мной, покачиваясь с пятки на носок.

— Говори, — я рассматривал, как в небольшом водоворотике крутится кусочек коры.

— Я тут поговорил с ребятами, — Йенс уселся рядом, переплёл пальцы между колен. — Прошлым летом у них в охотничьей экспедиции за Аппалачи погибли три человека из четырёх. Вернулся только Берт. Этот тот, с хвостом. Вернулся в полной невменухе, долго болел и утверждает до сих пор, что на них напал злой дух Вендихо-Вакатанка. Ему не верят.

— Не понял, — насторожился я. — Это что, они нас той самой дорогой, которая та партия ходила…

— Нет-нет, — Йенс покачал головой. — Как раз всё наоборот — другим перевалом. У меня такое ощущение, что этот самый Колин в Вендихо как раз верит, но делает вид, что ничего такого и не происходило. Людей и нервы бережёт. Не из романтиков он.

— Йенс, — вдруг сказал я, — а ты замечаешь, что тут почти нет тех, кто, став взрослыми, правит там?

— Я думал об этом, — уклончиво ответил немец.

— Не значит ли это, что нами там правят не те, кто нужно?

— А может быть, наоборот, — немец усмехнулся, — сюда попадают только неудачники? Или вообще нет никакой закономерности?.. Так как с Вендихо?

— Да как-как, — я плеснул ногой по воде, — пойдём и посмотрим. Мы-то как раз эти. Романтики.