Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

…Гонсалес устроился со всей доступной здесь роскошью. Даже диваны тут были — тоже плетёные. На одном из них — напротив входа — он и устроился, раскинув ноги по спинке. Это был смуглый кудрявый парень моих лет с большими чёрными глазами, сейчас, впрочем, слегка затуманенными, потому что тоненькая светловолосая девочка, совершенно голая, стоя на коленях между его широко расставленных ног, сосала у Гонсалеса. На её шее был затянут широкий кожаный ошейник. Меня замутило. Почему эти ублюдки так похожи в своих пристрастиях — держать рабов, насиловать, унижать и наслаждаться этим?! Откуда это в таких обычных на вид ребятах?!

— Соси медленней, — Гонсалес ударил девчонку по затылку. — Так это ты Ольга? — он окинул меня похотливым взглядом. — Зачем ты меня искала? Ты симпатичная, но крупновата и темноволосая, а я люблю е…ть блондинок.

— Мне плевать на твои сексуальные пристрастия, — пояснил я. — И я не собираюсь тебя обслуживать. Я пришла сюда затем, Гонсалес, чтобы предсказать тебе твою судьбу.

— Ты колдунья? — смешно, но в его глазах промелькнула опаска. Я пожал плечами:

— Нет. Я просто семь лет странствую по этому миру и хорошо разбираюсь в людях.

— Ты странная… — Гонсалес прервался и, закрыв глаза, только что не растёкся пол дивану. Я ждал, бесстрастно наблюдая за тем, как он кончает и что девчонка делает дальше. Наконец Гонсалес пришёл в себя и вновь заговорил: — Ты странная, да. Вообще-то сюда по доброй воле приходит только отморозки, за которыми охотятся эти… — он хмыкнул, — …рыцари.

Вместо ответа я сделал короткое движение правой рукой — и Гонсалес окаменел, издав короткий икающий звук. Пониже его причиндалов торчал один из моих метательных ножей, вошедший в плетёнку до торца рукояти.

— Это и есть моя судьба? — хрипловато спросил он. — Кстати, почему у тебя не забрали оружие?

— Потому что я — отморозок, Гонсалес, — подойдя к дивану сбоку от двери, я сел, вытянув ноги.

— Отнеси ей ножи, — Гонсалес толкнул ногой стоявшую на коленях девчонку. Она, раскачав, освободила метательное лезвие и подошла ко мне. «Полоснёт ещё,» — подумал я, но, встретившись взглядом с потухшими, пустыми глазами, понял — не полоснёт.

— Пожалуйста… — прошептала она. Девчонка была красивая, и я невольно задержал взгляд на её груди. Ниже, на рёбрах, темнели синяки.

— Ты что, лисба? — хмыкнул Гонсалес. — Что ты так на неё уставилась?

— Тебе не всё равно, какие у меня предпочтения? — я убрал нож в чехол.

— Значит, ты хочешь лететь с нами? — он не стал развивать тему секса. — Пожалуй, я буду не против, люди нужны всем, а таких, которые подходят мне, здесь не много… Роб! — в дверь вошёл тот блондин. — Покажи Ольге её место, Роб.

* * *

Часовой около двери в «апартаменты» Гонсалеса дрых непобедимо. Ничего иного, если честно, я и не ожидал — в таких компаниях никогда не бывает настоящей дисциплины, это во-первых. А во-вторых, трудно убедить часовых, что нужно кого-то опасаться в десяти метрах над землёй при убранной лестнице.

Я постоял около входа в «свою» каюту и, прислушиваясь к поскрипываниям корзины, осторожно двинулся в корму, где по-прежнему тихо посвистывало и пофыркивало. Очень осторожно я отодвинул занавесь. И хмыкнул.

Синеватые отсветы пламени озаряли помещение, две трети которого занимала сложная конструкция из дерева и камня (именно в каменной чаше и горел огонь). Чем-то пахло, деревянные трубки в нескольких местах уходили в крышу. «Водород! — дошло до меня. — Не горячим воздухом, а водородом они шар надувают! Ну мастера, ну юмористы… Так, а это кто?!»

В помещении было около десятка ребят и девчонок, прикованных друг к другу и к этой машине — именно прикованных, грубыми металлическими цепями. Я снова ощутил толчок злости: да что ж это такое?! Ну ведь две руки, две ноги, голова, ну откуда же это — завести рабов, бить их, заковывать в цепи, унижать тех, кто слабее; ну что за б…ство такое?!

Я никого не разбудил. Да и трудно было бы разбудить явно до предела замученных людей. Перешагивая через спящих, вслушиваясь в стоны и бормотание, я подобрался к самой машине.

Как известно — что сделал один человек, другой всегда может раскурочить.

* * *

Я проснулся от внутреннего толчка — и столкнулся взглядом со взглядом сидящего на краю дивана Гонсалеса. Двух девчонок, которые оказались моими соседками и которых я вчера толком и рассмотреть не успел, в каюте не было.

— Доброе утро, — сказал Гонсалес. — А что-то ты в куртке спишь?

— Доброе утро, — я протянул руку за снаряжением — и пальцы нащупали пустоту там, куда я всё сложил вечером. — Что за шутки?

— Никаких шуток, — Гонсалес встал и сделал два шага назад и в сторону, а в каюту вошёл, на ходу беря меня на прицел, парень с винтовкой. Но и это было не самым неприятным — куда неприятней оказался вошедший следом рыжеволосый, широко улыбающийся парень.

Я обмер, внешне оставаясь спокойным.

— Он? — коротко спросил Гонсалес, не сводя с меня глаз.

— Он, — ответил Мэнни, продолжая улыбаться. — Но каков маскарад! Олег Верещагин, король поединков!

— Дерьмо не тонет, — пробормотал я, — вот уж точно…