Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

— Вилли Токарев? — хрипло спросил я вслух, пытаясь сообразить, где я и что со мной. Я вроде бы был в кафе, шум и гам забивали временами голос певца. Несколько человек сидели на высоких табуретах у стойки, на ярко освещённой эстраде отдыхал оркестр, остальной зал тонул в полумраке, но видно было — столы почти все заполнены шумными компаниями, едящими и пьющими.

Наш стол стоял у большого панорамного окна, подсвеченного гирляндами лампочек, образовывавшими бегущую строку, и был пуст, только напротив меня начинала слабо возиться Танюшка. А над столом склонялись два бритых наголо амбала в диких малинового цвета пиджаках с широченными лацканами, толстенными золотыми цепями на тумбоподобных шеях. На этих шеях не было галстуков, чёрные с искрой рубашки били в глаза. Пальцы парочки украшали золотые же перстни, которые вполне можно было использовать вместо боевой части кистеня. Я не знал, смеяться мне или плакать при виде этих чучел, но выражение лиц у них, как ни странно, было дружелюбное.

— Перебрал, пацан? — спросил один из них.

— Я? — я кашлянул, уже чисто спросил: — Где я? Что это?

Они снова захохотали, Танюшка со стоном отняла голову от рук, дико посмотрела вокруг, уставилась на эту парочку и, мотнув головой, определила:

— Да ну, не может быть… — и вдруг тихо вскрикнула: — Олег, что это?! Где мы?!

Только теперь до меня дошло ВСЁ происходящее.

Я вскочил, опрокидывая лёгкий стул. Меня качнуло, едва не влепив в окно — один из амбалов поддержал за плечо:

— Домой вам надо, — уже серьёзно посоветовал он. — Рано набираться начали, в натуре… Ну чо, такси свистнуть? Бабки-то есть?

— У меня да, а Танькина с ней не живёт.. — отозвался я. Амбал свистнул, махнул рукой:

— Пошли, провожу до такси.

— Да нет, спасибо, не надо, — я более-менее выправил перекос в сознании и заставил себя отсечь невозможность происходящего, сосредоточиться на реальности: столики, проход к дверям, тёмно-огненная улица за окном, — мы тут недалеко живём… Тань, пошли, — я подцепил обалдело семафорившую ресницами Таньку под руку. — Садитесь, пожалуйста.

— Спасибо, — хохотнул второй амбал. — Девчонку до дома доведи, красивая она у тебя, — он подмигнул Таньке…

…Стоявший на входе человек в военной форме, с дубинкой и пистолетом, дёрнулся нам вслед, удивлённо глядя, как мы выходим на улицу, но остался на месте, а мы и внимания не обратили на его удивление, потому что окаменели у самых ступенек.

— Олег, где мы?! — шёпотом вырвалось у Танюшки.

Я ничего не ответил.

Широкую проезжую часть в обе стороны по три ряда запрудили сплошным потоком автомобили. На таких же широких тротуарах, отделённых от шоссе линиями тополей, кипел народ. Всё это штриховала перемигивающаяся, наползающая друг на друга, бегущая световая реклама — в основном на английском языке, на русском было совсем мало. Свет потоками лился из витрин, окон и дверей. Он был почти непереносим и резал глаза так же, как резал уши сумасшедший гомон толпы, одетой так, что я обомлел. Во всяком случае, треть, особенно молодые, носили такое барахло и такие причёски, что металлисты и панки 80-х удавились бы от зависти массово. При виде наголо бритой девчонки с кольцом в брови, например…

— Олег, где мы?! Что это?! — прошипела Танюшка. — Чёрт побери, а с нами что?!

Да уж — «а с нами что?!»?! Только теперь я увидел, что с нами-то случилось! Танюшка сохранила свою косу, но глаза у неё стали вроде бы больше, а рот — чётче… и я не сразу понял, что это из-за косметики. Мочки ушей украшали клипсы с камешками, на одном из пальцев поблёскивал перстень — тоже с «камешком». Короткая плиссированная юбка — светло-серая — открывала длинные стройные ноги в чулках и туфлях на массивном каблуке. Такого же цвета пиджак был распахнут на однотонном жакете с белой рубашкой, через плечо висела сумочка из крокодиловой кожи. Наверное, у меня был очень удивлённый взгляд, потому что Танька независимо фыркнула и сказала:

— На себя посмотри.

Я «посмотрел». Волосы — хотя и длинные — резко укоротились. Я был одет в серую тройку с сине-белым галстуком, белую рубашку и белые туфли. Через левое плечо тоже висела сумочка — мужская — а на левом запястье я обнаружил массивные часы в угловатом корпусе. Танюшка показала своё запястье — с тонким ободком золотых часиков. Мы несколько секунд смотрели друг на друга. Потом Танька спросила:

— Олег, это не Америка?

— Нет… — медленно ответил я. — Ты знаешь. Тань… по-моему, это они.

Её глаза блеснули:

— Бесконечные Дороги?!

Я кивнул:

— Кажется, да, Тань.

Она огляделась, покусывая губу:

— А где же… где все остальные наши? Мы же не можем тут быть одни, Олег, это же нечестно!

— Пошли поищем, — предложил я. — Они должны тоже оказаться здесь. В конце концов, мы и туда попали порознь.

— Неужели конец, Олег? — спросила Танюшка.

— Или начало, — я взял её под руку. — Пошли, посмотрим…