Путь в Европу

Сорин Василе:

Цены освободили сразу, но не на все товары. Я имею в виду энергоносители и продукты питания. В этих сферах рост цен государством сдерживался.

В целом же реформы шли медленно, отсюда и все проблемы. Предприятия, несмотря на декларировавшийся курс на приватизацию, фактически оставались в собственности государства, что обрекало их на неэффективность и, соответственно, на неконкурентоспособность. Инвестиции из-за рубежа в страну не шли. Оплата труда была крайне низкой, что при таком типе экономики вполне закономерно.

Конечно, этот курс во многом задавался не только доставшейся по наследству новому руководству структурой экономики, но и инерцией прежней автократической модели развития. Именно она диктовала властям линию их политического поведения. Вспоминаю, с какими лозунгами шли в 1990 году на первые свободные парламентские и президентские выборы наши политики, которые стали на тех выборах победителями. Они приходили на митинги и произносили там речи о недопустимости «продавать страну», т. е. наши заводы и фабрики, западным хозяевам, которые будут выжимать из румын все соки и вывозить из страны все деньги.

Это была, конечно, пропаганда, но многие люди оказались к ней восприимчивы. Это была дорога в тупик, но тогда это мало кто понимал. Потребовался драматический опыт неудач, чтобы тупиковость такого пути была обществом осознана.

Я не возьмусь утверждать, что выбранный в начале 1990-х маршрут развития был жестко предопределен, что ему не было альтернативы. Потому что, кроме объективных обстоятельств, существовали и обстоятельства субъективные. Я имею в виду экономическую и политическую идеологию нашего первого демократически избранного президента Иона Илиеску.

До этого он в течение многих лет был видным деятелем Румынской коммунистической партии, что наложило глубокий отпечаток на его мировоззрение. Илиеску понимал, что социализм в духе Чаушеску исторически обанкротился, но и альтернативу ему представлял себе только как социалистическую. Ориентиром для него была шведская социально-экономическая модель, которую он намеревался перенести на румынскую почву. Но эту модель приспособить к нашим тогдашним условиям было невозможно, а тип социального государства, который у нас создавался, оказался нежизнеспособным. Оно смогло поддерживать на относительно низком уровне безработицу, но не смогло обеспечить развитие.

Игорь Клямкин: Да и с безработицей дело обстояло не блестяще – с 1991 по 1994 год она увеличилась у вас с 3 почти до 11%.

Лилия Шевцова: Но это меньше, чем было тогда в Польше, Словакии, Словении, Болгарии…