Путешественница

Перестать быть чужим. Уйти от враждебности и одиночества, приехать в Лаллиброх, увидеть просиявшее от радости лицо сестры, которая бросится ему на шею, ощутить крепкие дружеские объятия Айена, услышать веселые голоса детей, наседающих со всех сторон и тянущих его за одежду.

Уехать – и больше никогда не увидеть и не услышать собственного ребенка.

Он смотрел на леди Дансени с совершенно непроницаемым выражением лица, чтобы она не могла догадаться, какое смятение вызвало у него ее предложение.

Вчера ему удалось-таки полюбоваться спящим в корзинке малышом. Чтобы заглянуть в окно детской на втором этаже, он рискованно пристроился на ветке огромной норвежской ели и напряженно вглядывался сквозь завесу иголок.

Личико ребенка было видно только в профиль, одна пухленькая щечка покоилась на кружевной подушечке. Шапочка во сне слегка сбилась, и он увидел гладкий изгиб крохотной головки, слегка припорошенной бледно-золотистым пушком.

«Слава богу, что не рыжий», – была его первая мысль, и он перекрестился в порыве непроизвольной благодарности.

«Господи, какой же он маленький!»

То была вторая мысль, за которой последовало почти неудержимое желание перебраться с ветки в окно, взять малыша на руки. Эта гладкая, красивой формы головка как раз уместится на его ладони, и в памяти у него останется ощущение крохотного живого тельца, которое он, пусть на миг, прижмет к сердцу.

– Ты крепкий малыш, – прошептал он. – Крепкий, смелый и хорошенький. Но, боже мой, какой же ты крохотный!

Леди Дансени терпеливо ждала. Он почтительно склонил перед ней голову, чувствуя, что, возможно, совершает ужасную ошибку. Но иначе поступить он не мог.

– Я благодарю вас, миледи, но… думаю, я не поеду… пока.

Леди Дансени кивнула. Ничто в ее облике не выдало удивления, лишь одна светлая бровь слегка дрогнула.

– Как пожелаешь, Маккензи. Тебе нужно только попросить.

Она повернулась, словно крохотная фигурка из механических часов, и ушла. Вернулась в мир Хэлуотера, который теперь стал для Джейми в тысячу раз более крепкой тюрьмой, чем когда-либо.

Глава 16

Уилли

К огромному удивлению Джейми Фрэзера, следующие несколько лет оказались для него во многих отношениях едва ли не самыми счастливыми, не считая лет его брака.

Избавленный от ответственности за арендаторов и кого бы то ни было, он отвечал лишь за себя и находившихся на его попечении лошадей, что весьма упрощало жизнь. Кроме того, хотя коронерский суд никаких претензий к нему не имел, Джеффрис проговорился насчет обстоятельств смерти Эллсмира, так что остальные слуги прониклись к Джейми почтением, но держались на расстоянии и в приятели не набивались.

Еды было вдоволь, имеющаяся одежда позволяла ему не мерзнуть и выглядеть прилично, а приходившие с оказией письма из дома заверяли его, что и там дела обстоят хорошо.

Среди преимуществ тихой жизни в Хэлуотере было и то, что неожиданно для него, как-то само по себе восстановилось их приятельство с лордом Джоном Греем. Майор, как и обещал, каждые три месяца наведывался во владения Дансени, но по отношению к Фрэзеру проявлял учтивую сдержанность и поначалу ограничивался лишь официальными вопросами, диктовавшимися правилами надзора.

Мало-помалу Джейми понял, что имела в виду леди Дансени, предлагая отпустить его.

«Джон, то есть лорд Джон Грей, происходит из весьма влиятельной семьи. Его приемный отец… в общем, это не важно», – сказала тогда она.

Однако на самом деле это имело огромное значение: Джейми не отправился за океан на почти рабскую каторгу в Америке не по милости его величества, а благодаря влиянию Джона Грея.

И поступил майор так не из желания унизить Джейми положением слуги, наоборот, будучи совершенно чужд злорадству и мстительности, сделал для шотландца самое большее, что было возможно на тот момент. Освободить государственного преступника он, естественно, не мог, но максимально облегчил условия его несвободы, предоставив бывшему узнику воздух, свет и лошадей. Это потребовало от него усилия, но он сделал это.

Во время очередного визита майора Джейми дождался, когда Грей останется один. Джон стоял, любуясь статью крупного гнедого мерина, и Фрэзер тихо остановился рядом, прислонившись к изгороди. Несколько минут они оба молча смотрели на лошадь.

– Ход королевской пешкой, – наконец негромко проговорил Джейми, не переводя взгляда.

Он почувствовал, как Грей встрепенулся в удивлении и скосил на него серые глаза, но головы не повернул. Потом деревянная изгородь скрипнула под его рукой – Грей повернулся и оперся на ту же ограду.

– Конь королевы бьет слона, – отозвался майор.

Голос его прозвучал чуть более хрипло, чем обычно.

С тех пор Грей заглядывал на конюшни всякий раз во время своих визитов и проводил время в разговорах, примостившись на грубо сколоченном табурете Джейми. Шахматной доски у них не было, а по памяти они играли редко, но разговоры затягивались допоздна – это была единственная связь Джейми с внешним миром за пределами Хэлуотера и маленькое удовольствие, которое они оба с нетерпением предвкушали.

Помимо всего прочего, у него был Уилли.