Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы

– О да, теперь ясно: ты отнял все время у исповедника, а теперь коришь мальчонку, – поддразнивала я его. – Сколько же ты не ходил к исповеди?

– Я сказал ему, что полгода.

– А на самом деле?

– На самом деле намного дольше, но уж если я прошу отпустить воровство, драки и богохульство, то маленькую ложь можно-то отпустить.

– А как же блуд и грязные помыслы? Обошлось без них?

– Да, обошлось, – Джейми был серьезен. – Когда думаешь о венчанной, законной жене, это не блуд и не грех. А когда думаешь о других леди, такие помыслы и правда греховны.

– Вот это да! Я спасаю твою душу. Не ожидала, что буду выполнять подобную миссию, но это чертовски полезно.

Он крепко поцеловал меня.

– Будет ли это считаться индульгенцией? – Он набрал воздуха и припал к моим губам еще раз. – Лучше так, чем щупать четки – то не так приятно и толку приносит мало. – Джейми извлек из кармана четки из дерева, выглядевшие так, словно их вынули из чьей-то пасти – искусанные и обгрызенные. Да, англичаночка, ты должна будешь напомнить мне, что я обязан принести покаяние сегодня. Ты, кстати говоря, помешала мне заняться этим богоугодным делом сейчас.

– Ну и сколько же молитв «Аве Мария» тебе нужно прочесть? – водила я пальцами по бусинкам.

При более близком рассмотрении было заметно, что четки и правда побывали в чьей-то пасти: зубки хорошо прошлись по бусинам.

– Я видел одного еврея в том году. – Джейми не стал говорить о мере своего наказания. – Он натурфилософ. Шесть раз объехал землю. Так вот, он говорил, что плотская близость законных мужа и жены идет только на пользу обоим. Будто бы это добродетель. Мол, так делают и мусульмане, и евреи. А я задумался: отчего же и те, и другие тогда совершают обрезание? Связано ли это с добродетелью? Но потом мне подумалось, что прямой вопрос обидел бы его.

– Думаю, что добродетельность не зависит от наличия крайней плоти, – поделилась я мыслями.

– Вот и прекрасно. – Он снова подарил мне поцелуй, отчего я выронила четки.

– Что ты сделал с четками, из чьей пасти вынул? Это крысы? – спросила я, поднимая бусы.

– Да нет, это дети.

– Дети? Что за дети?

– Обыкновенные. – Он спрятал четки. – Джейми-младшему три года, девочкам, Мэгги и Кити, по два. Майкл только женился, а его жена уже ждет ребеночка.

Солнце светило за его спиной, и лицо Джейми было в тени. Улыбка, показавшаяся на нем, была неестественно белоснежной.

– А ты семикратно двоюродная тетушка, англичаночка.

– Семикратно? – ужаснулась я.

– Да. И я семикратно двоюродный дядюшка. В этом нет ничего страшного, правда, малыши, когда у них режутся зубки, все грызут, в том числе и мои четки. Ну и еще зовут меня дядькой, но ничего не поделаешь, – добродушно пояснил он.

В эту минуту двадцать лет показались вечностью.

– То есть я буду для них «теткой»?

– Ну уж нет, – решительно запротестовал Джейми, – ты будешь для них «двоюродной тетушкой Клэр». Они будут уважать тебя, вот увидишь.

– Ага, спасибо. – Мне вспомнились старики из гериатрического отделения. Вовсе не хотелось умножать число несчастных, пускай и имея кучу юных родственников.

Джейми позабавило мое бурчание, и он усадил меня себе на колени. Отпущение грехов сказалось на его настроении, подарив ему невиданный душевный подъем.

– Как не уважать двоюродную тетушку с такой чудной задницей. – Он покачивал меня на коленях, дыша мне в шею.

Когда он укусил мое ухо, я невольно крикнула.

– Тетя, все в порядке? – Эуон-младший уже исповедался и теперь стоял, готовый мне помочь, у скамьи.

Джейми не ожидал его появления и дрогнул – я чуть не упала, – но затем обнял меня.

– Все в порядке, племянничек. Это твоя тетушка увидела паука.

– Да? Где он? – Эуон полез за скамейку.

– Здесь.

Джейми заставил меня соскользнуть с его колен и встал, указывая на ветки липы. Действительно, там была раскинута паутина, а ее владелица, желто-зеленая паучиха, размещалась точно в центре, будто вишенка.

– Тетушка слушала об одном чудаке. Мой знакомый еврей – философ от рождения. Хотя он иудей, он специально приехал в Эдинбург, чтобы рассказать о своих исследованиях на заседании Королевского общества.

Эуон с восхищением смотрел на паутину, но был готов одновременно слушать рассказ дядюшки.

– Что же он рассказал?

– О, много больше, чем следовало. Мне, если честно, не очень хотелось слышать, сидя за ужином, как пауки откладывают яйца в живых гусениц, чтобы паучата привыкали к такой еде. Но было кое-что довольно забавное.

Джейми подул, заставляя паучиху скрыться.

– Так, он рассказал, что у пауков есть разные нити. При помощи линзы можно увидеть, откуда берется паутинка, – она выходит из двух отверстий на теле паука, прядильных органов. Правда, для этого нужно, чтобы насекомое не двигалось. Весь фокус в том, что есть клейкие и сухие нити. Ступив на первую, паук намертво прилипает.

Тем временем паучиха уже подвигалась к середине паутины.