Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы

– Да, это так. Что же было дальше, когда ты вернулся?

– Когда я вернулся? – Джейми вздохнул и снова улыбнулся. – Как ты говорила? Дом там, где нас, когда бы ни пришли, не могут не принять?

– Ага. Так написал поэт Фрост. Но… Неужели домашние были не рады тебе?

Он не смотрел на меня, играя с одеялом.

– Рады, конечно рады… – Джейми погрузился в воспоминания. – Как тебе объяснить… Это надо чувствовать. Ну вот, например, я понимал, что вроде бы нахожусь дома, но на положении гостя, что ли. Желанного, правда. Дети, Майкл, Джанет и Эуон, не знали, что за дядя явился в Лаллиброх. Конечно, родители рассказывали им кое-что. Но это чувство, когда они пялят на тебя глазенки, думая, что ты чужак…

Он увлекся рассказом и завозился на кровати.

– Все было совсем иначе, когда мне приходилось жить в пещере. Я все время был вдали от дома, вне его, но в то же время с ними, потому что знал все новости, участвовал в их жизни как если бы продолжал жить в усадьбе. Я помогал, когда болели козы, когда нашим не хватало еды, когда меняли дверь в кухне… – Губы Джейми тронула неуловимая улыбка, тут же сменившаяся сдержанной скорбью. – Но я угодил в тюрьму, а после в Англию. Письма доходили спустя месяцы, а кому интересно знать, что было зимой, когда на дворе лето? Но я вернулся и…

От пожатия плечами рука заболела, и он поморщился.

– Все было совсем иначе, когда я вернулся. Старший Эуон говорит: «Как бы нам огородить старое пастбище Кирби?» Но я-то знаю, что этим займется маленький Эуон! Иду я по полю, а на меня глазеют так, будто я вернулся с того света. Когда узнают. А когда нет, думают, что это вор присматривает, чем бы разжиться.

В его голосе слышалась горечь. Джейми умолк, смотря на розовый куст, который посадила его мать.

– Да, они смотрели на меня, словно я был привидением. Да так оно и было. Понимаешь меня, англичаночка?

– Да. Наверное, был, – согласилась я.

Дождь прятал очертания куста, скрывая их за серой пеленой.

– Ты – инородное тело, ничто не привязывает тебя к земле, ты невесом, – продолжила я за Джейми. – Твои шаги не слышны, речи людей непонятны тебе. Ты будто за стеклом. Да, со мной это было до того, как на свет появилась Брианна. Я выжила только благодаря ей.

Джейми тихо согласился со мной. Его глаза смотрели в сторону, туда, где дымился торф в камине. Это был запах Горной Шотландии, запах, который я так долго жаждала услышать. В доме запахло хлебом, усиливая ощущение домашнего уюта.

– Находясь в этом доме, я не был дома, – подытожил Джейми.

Для меня Лаллиброх стал домом в истинном смысле этого слова. Впервые увидев его, я захотела жить здесь, остаться здесь навсегда. Эта земля манила меня к себе, и я умилялась, вспоминая разные трогательные мелочи здешнего быта. Я никогда не имела настоящего дома, а здесь чувствовала себя своей. Выходит, Джейми лишился дома, будучи в нем… Как же так? Кто может вынести это?

– Мне было не по себе, одиноко, тоскливо.

Он прекратил оправдываться и лег, закрыв веки.

– Представляю, – протянула я. Меньше всего сейчас мне хотелось, чтобы это звучало упреком Джейми.

Я знала, что такое быть одинокой.

Взгляд голубых глаз был пронзительным.

– Да. Это было важно, хотя и не решающе.

Видя его состояние, сестра хотела его женить, прибегая к разным способам – знакомя с юными чаровницами, с девушками из добропорядочных семейств, с хорошенькими вдовами, мягко настаивая и прямо предлагая ему связать свою судьбу с какой-нибудь девушкой. Джейми был непреклонен. И все же, поняв, что он не может жить бобылем весь свой век, что ему очень хочется быть единым целым с кем-либо, он поддался на ее уговоры.

– Хью Маккензи был арендатором Колума. Тогда он был мужем Лаогеры. Но когда он погиб при Каллодене, она через два года вышла за Саймона Маккимми. – Саймон принадлежал к клану Фрэзеров. – От него она родила Марсали и Джоан. А через несколько лет англичане поймали его. Так он попал в эдинбургскую тюрьму.

Джейми внимательно изучал потолок.

– Саймон имел хороший дом – лакомый кусочек для них. Они обвинили его в измене. Любой хайлендер, чья собственность интересовала англичан, становился изменником, даже если не поддерживал Стюартов.

Рассказ был прерван кашлем.

– Я, можно сказать, вышел сухим из воды. Саймон же не дожил до суда. Английская корона хотела прихватить все, по ее мнению, причитающееся ей. Если бы не Нед Гоуэн, Лаогера оказалась бы на улице. Старина Нед добрался до Эдинбурга и таки утер им нос – главный дом и какая-то копейка достались вдове будто бы неотчуждаемые.

– Нед? Нед Гоуэн еще топчет землю?

Нед был адвокатом, консультировавшим Маккензи. В свое время этот маленький старичок сделал все возможное, чтобы меня не сожгли добрые охотники на ведьм восемнадцатого века. Двадцать лет назад он был стариком, но все еще жив! Мне тяжело было скрыть радость.

– Ну, англичаночка, как же ему умереть? Разве кто хорошенько погладит топором его мудрую башку. Старик крепок – он и в свои семьдесят отлично себя чувствует.

– Все еще обретается в Леохе?

Кивок Джейми, пившего воду, подтвердил правоту моей догадки.