Путешествие идиота

Этот Плим, когда нет дождя и светит солнышко, местами оказался даже красивым. Даже камень, из которого тут почти все сделано, когда высох, стал блестеть на солнце. И у разных домов оказались разные оттенки. У некоторых зеленые, у каких-то — красные. По вечерам в центре зажигают много разноцветных фонарей и народу разодетого по улицам гуляет — жуть. И много женщин. Всяких разных. И таких шикарных, что даже смотреть на них боязно. Васу любит женщин. Правда, он с ними знакомится только на окраинах. Дамы, что в центре, таких, как он, не слишком жалуют. Если что, могут и копов кликнуть. А у копов разговор с нами короткий — дубинку достал и по голове. Простые у них тут нравы, на этом Йорке. Зато в таком районе, как наш, Васу неотразим. Как увидит симпатичную девчонку на улице или в магазине, пусть даже с виду неприступную, и ну с ней болтать. И она в ответ смеется. И через день или два я опять сижу на лестнице, пока Васу с новенькой подружкой «харятся». Потом мне это надоело, и я Васу сказал, что на лестнице мне скучно сидеть. И холодно. Особенно, когда Васу в ударе и мне там приходится торчать по полночи. Тогда мой компаньон в затылке почесал и ответил, что, типа, прав я. И братаном меня назвал. И клятвенно пообещал поодиночке кисок «не клеить». Знал бы я, что из этого выйдет.

Однажды я сидел на мотороллере, ждал, пока Васу от клиента вернется, и на прохожих смотрел. Когда издалека смотришь, люди не против. И я разглядываю их и слушаю их чувства. Они такие разные, люди, но чувства у всех одинаковые. И у бедно одетой посудомойки, и у таксиста, и у местного букмекера, что весь салом заплыл. Но мне все равно интересно видеть, как боится, опаздывая на встречу, какой-нибудь важный дядька или торопится на работу няня с седыми висками. И тоже боится опоздать. И как одинаково благодушны разные люди, выходя из закусочной. И вот так я смотрел, смотрел и не заметил, как ко мне подошел один из этих, из «ящериц». Ящерицы — это на самом деле не зверьки. Это такая банда, которая район «держит». И мы с Васу больше всего на их участке работали.

И говорит мне этот «ящерица», у которого в волосы полоски чешуйчатой кожи вплетены:

— Ты, чувак, в нашем районе работаешь.

И улыбается нехорошо. И глаза прищурил. И исходит от него что-то — не передать. Жадность, страх и желание мне больно сделать.

— Я с Васу работаю, — отвечаю. И не улыбаюсь. Я теперь не всем подряд улыбку показываю. Только тем, кто обо мне хорошо думает.

— Я не про эту вашу возню. Я вот про это дерьмо, — и тычет грязным заскорузлым пальцем в коробочку, что у меня за ремнем. — Тут все через нас идет, и сдается мне, дружок, ты тут чужие интересы представляешь. У братвы есть мнение, что ты дурь чужую на наш участок таскаешь.

Я только плечами растерянно пожал. О чем он толкует, этот парень в засаленной коже?

— В общем, ты заплатил за проживание. О бизнесе договора не было. С этого дня все доходы пополам.

— Доходы?

— Выключи дурака и гони бабки, — неожиданно резко сказал мне парень.

И за куртку меня ухватил. И еще я увидел, как через улицу с двух сторон к нам лениво двое других «ящериц» направляются. И тогда я с мотороллера слез. И подумал, что опять буду непобедимым и все вокруг будут хрустеть, как печенье. И даже обрадовался. Уж очень мне это дело понравилось. Правда, в прошлый раз я неделю на человека похож не был. Но ради удовольствия стоит потерпеть. Так я решил. Видимо, совсем я забыл, как мне давеча худо было. И «ящерица» этот испугался. Я это почувствовал. Он даже на шаг отступил. Наверное, вспомнил, как я кучу народу из этих, из «козлодоев», так банда трансферов звалась, покрошил. Но потом к нам его дружки подошли и по бокам от меня встали. А коп, что у своего мотоцикла на углу стоял, зевнул и в какой-то магазин пошел не спеша. Дружки эти новые спросили:

— Че, Скорый, проблемы?

И этот первый «ящерица» им ответил:

— Работает у нас и делиться не хочет, гнида.