Путешествие из демократии в дерьмократию и дорога обратно

В тридцатых годах судьи, оставшиеся безнаказанными, убили сельскохозяйственного экономиста Чаянова, гноили в тюрьмах изобретателей. И в восьмидесятых, опять же безнаказанно, упрятали в тюрьму сельскохозяйственного экономиста Худенко и, наверное, не одну сотню изобретателей. В тридцатые, «борясь с врагами» (а они действительно были), убили ужасающее количество невинных партийных деятелей. В восьмидесятых, «борясь» с коррупцией в верхних эшелонах власти (она действительно есть), одесский прокурор стряпает дело против секретаря обкома, и только случайно тот спасается, в отличие от коллег из кавказских республик, где спаслись не все.

Руководители меняются, аппарат остается. Руководитель бюрократической системы фактически передает власть аппарату, и никакие репрессии в аппарате, никакое его сокращение ничего не изменит. Менять нужно принципы управления.

Надежда на энтузиастов не оправдана. Делократ в бюрократической системе идет не в ту сторону, он всем мешает, его выбрасывают так же, как бюрократа из кооператива.

Заметим, против кооперативов озлобляются люди, привыкшие выполнять приказы начальников и получать деньги от них, а не от Дела. Озлобление не объяснишь только высокими ценами кооперативных товаров и хорошими заработками кооператоров. В работников автозаводов и эстрадных звезд никто пальцем не тычет. Не понимая бюрократических принципов, не поймешь: почему оригинальные, выдающиеся (по своим конечным результатам) учителя не избраны коллективами на свой съезд, почему хирург Илизаров не избран коллегами в Академию медицинских наук.

Бюрократизм — это мировоззрение, образ мыслей, уверенность, что можно безбедно прожить, не отвечая за свои действия. Бюрократы защищают свою совесть лозунгом: «Приказы не обсуждаются – приказы выполняются!» Опять же, считается, что это армейский принцип. Неверно. Гласность в армии утверждена Уставом, и приказ выполняется не без обсуждения, а беспрекословно, а это разные понятия. В армии нельзя отказаться от поставленной перед тобой задачи (от порученного тебе Дела), но обсудить ее можно, в чем и заинтересован в первую очередь тот, кто ставит задачу. Ведь ему надо максимально эффективно выполнить собственное Дело, пренебрегать соображениями исполнителей было бы крайне глупо. В армии действует принцип: «Приказы обсуждаются в сторону их наилучшего исполнения». Для этого в боевом приказе командир обязательно объясняет подчиненным свою собственную задачу и то, как он ее собирается решить. Скажем, если бы райагропром объяснял председателям, сколько ему нужно получить мяса, зерна и овощей и как он эти объемы между ними распределит, председатели дали бы свои предложения, сообразуясь с условиями. Один, пользуясь близостью к городу, взялся бы за овощи, другой, исходя из наличия лугов, – за мясо. Но, если каждому приказать, сколько гектаров и чем засеять, сколько голов скота держать, то обсуждать будет нечего; если же это приказ из Москвы, то местный агропром не допустит обсуждений и вовсе – «приказ не обсуждается...».

Чтобы обеспечить деятельность (бездумную и безответственную) своего аппарата, вся система несет огромные затраты.

В свое время аппарат, контролируя все распределение в стране, обнаружил: товарно-материальные ценности на предприятиях перепродаются ими самостоятельно, то есть вышли из-под его контроля. Последовал запрещающий приказ. На предприятиях начали накапливаться так называемые сверхнормативные запасы, омертвлялись огромные ценности. Во избежание этого аппарат инициирует еще один приказ, запрещающий приобретать новое имущество, пока на складах есть старое. Старое не нужно, продать, кому нужно, его нельзя, сделать Дело без нового тоже нельзя. Путь тогда был один – списать и уничтожить. Приказы внешне безобидные, но ущерб от них сравним разве что с войной.